Последний из Рода

Толчок в спину. Я бы упала, но меня подхватили чьи-то руки. Поднимаю взгляд, но ничего не вижу. Где-то далеко-далеко хлопает дверь, лязгает замок. Еще хлопки — словно закрываются ставни. Лязг — замки на них? Я ничего не вижу. Я ничего не понимаю. Я тяну, изо всех сил тяну за собственную нить, надеясь, что Великая поймет и даст мне свободу. Пожалуйста, прошу тебя!..

Чих. Меня словно встряхивает. А теперь меня точно трясут, словно надеясь привести в чувство. Моргаю. Вокруг темно, темно, как в самом глубоком подземелье, но это не мешает мне видеть. Увидеть. Я стою посреди избы, возле меня мой человек. Бережно поддерживает, не давая упасть, и смешно морщит нос. Запах колдовских цветов, слишком сильный для такого маленького помещения. Бесполезно все, бесполезно… не изменить таких вещей магией баньши. И никто бы не справился. Я потратила все свои силы на безнадежную попытку освободиться… Права была «сестрица», я стала слишком похожа на человека… Теперь еще лет так триста я не смогу вмешаться в чужую судьбу без посторонней помощи. Триста лет. Смешно. Мне и трехсот минут не осталось…

Тиан что-то говорит. Что ему нужно? Ах, да, спрашивает, что со мной.

А что со мной может быть?! Что может быть с баньши, которую ее человек посадил на цепь?! Тиан, неужели я тебе настолько надоела?

Качаю головой.

— Все в порядке. — Голос хриплый, надтреснутый. В деревне натяжение немного ослабло, дышать стало легче, но плохо мне до сих пор. Тиан не верит, подозрительно вглядывается в мое лицо. Все в порядке, Тиан, о чем тебе беспокоиться? Все так, как должно быть. О, Ткачиха, ты это знала, почему же не сказала заранее? Зачем тебе привязывать меня? Зачем? За что?

— Тиан, — говорю хрипло. Кашляю. Тяжело терпеть на шее магию фейри. Как я их ненавижу… — Тиан, послушай меня. Люди не будут сторожить под дверями, замерзнут. Может, охрану выставят, но к утру их все равно сморит сон. Тебе нельзя здесь оставаться. Дождись, когда до рассвета останется час — и выбирайся.

— Двери и ставни заперты снаружи, — осторожно напоминает мой человек.

— Их можно прожечь.

Тиан смотрит на меня с откровенной жалостью. Раньше хоть притворялся… Хочешь сказать, на запах дыма сбежится вся деревня?

— Выломать, — поправляюсь я. Оглядываюсь. Печь, лавка с подушкой, рядом застеленная кровать. Кто-то уступил нам свой дом на ночь. Большая семья, судя по количеству лежанок. Ничего не пожалели!

— Вон, — киваю. — Кочерга лежит. Небось, если в сенях пошарить, еще и топор найдется. Ночью только в световой круг не попадать, а там тебя арбалеты не достанут. Если лошадей и вещи сторожат — бросай все, уходи сам. Добро новое наживешь, а вот жизнью никто не поделится.

Тиан смотрит на меня в упор. Запускает руку в волосы, срывает ленту. Зачем? Что это меняет? Замираю под взглядом Огненного Генерала. Своего человека, который при жизни слился со Стихией. О, Хаос, за что мне это?..

— А ты? — требовательно. Жестко.

— А я тебя провожу. — Устало. Безысходно. — Докуда дойти смогу…

Дергаю ошейник — с ненавистью, с напрасной злостью. Куда там! Не порвать его, не освободиться.

— А потом? — не понимает. Ох, Тиан, что же ты такой дурак-то?..

Не выдерживаю. Кричу.

— А что — потом?! Потом я умру или останусь в этой трижды проклятой деревне навсегда! Навечно! Ты разве не видишь, что ты… — Все-таки спохватываюсь. Успеваю. Поправляюсь. — Не видишь, что тебе подсунули?! Мне не уйти отсюда! Никогда не уйти. Я здесь даже мертвая останусь…

Не плачу. Баньши оплакивают своих людей — не себя. Не плачу.

— Ты извини, я… я сама виновата. Уходи, Тиан, не оглядывайся. Тут уж ничего не поделаешь, судьба такая… все в воле Ткачихи.

Мой человек вздрагивает. Странно, не думала, что ему что-то скажет это имя…

Тиан подходит ко мне, протягивает руки. Я хочу отстраниться, но не успеваю.

— Не надо, ты ничего не изменишь.

Тиан не слушает, берется за цепочку. Пытается расстегнуть замок — напрасно. Дергает, надеясь порвать. Цепочка натягивается, дрожит в его руках. Нет, не порвать тебе цепочку, не освободить меня. Не пытайся, Воин, не выйдет…

Цепочка дрожит, звенит тоненько. Слышится журчание воды, когда она выбивается из-под земли, струится, разливается…

Не твоя, Огненный, не твоя… не проси, не получишь… не твоя, не освободишь, не спасешь, не выйдет…

Цепочка звенит, натягивается, сдавливает мне шею. Тиан поспешно разжимает руки, увидев, как удавка впивается в кожу.

— Нет, Тиан. Будь я… — Прерываюсь, кашляю. — Будь во мне Огнь, хоть искра, магия отдала бы тебе твое по праву, отпустила бы тебя. Ты — душа Стихии, а цепочка заколдована фейри… твое право… было бы. Но Огнь — чужой мне, я не… — Снова кашляю. На лице Тиана — вина, тревога, упрек… — Не думай обо мне, уходи. Уходи. Люди ничего мне не сделают, не смогут. Главное — чтобы ты был. Жил. В безопасности. Тиан! Не смотри так!