Толчок в спину. Я бы упала, но меня подхватили чьи-то руки. Поднимаю взгляд, но ничего не вижу. Где-то далеко-далеко хлопает дверь, лязгает замок. Еще хлопки — словно закрываются ставни. Лязг — замки на них? Я ничего не вижу. Я ничего не понимаю. Я тяну, изо всех сил тяну за собственную нить, надеясь, что Великая поймет и даст мне свободу. Пожалуйста, прошу тебя!..
Чих. Меня словно встряхивает. А теперь меня точно трясут, словно надеясь привести в чувство. Моргаю. Вокруг темно, темно, как в самом глубоком подземелье, но это не мешает мне видеть. Увидеть. Я стою посреди избы, возле меня мой человек. Бережно поддерживает, не давая упасть, и смешно морщит нос. Запах колдовских цветов, слишком сильный для такого маленького помещения. Бесполезно все, бесполезно… не изменить таких вещей магией баньши. И никто бы не справился. Я потратила все свои силы на безнадежную попытку освободиться… Права была «сестрица», я стала слишком похожа на человека… Теперь еще лет так триста я не смогу вмешаться в чужую судьбу без посторонней помощи. Триста лет. Смешно. Мне и трехсот минут не осталось…
Тиан что-то говорит. Что ему нужно? Ах, да, спрашивает, что со мной.
А что со мной может быть?! Что может быть с баньши, которую ее человек посадил на цепь?! Тиан, неужели я тебе настолько надоела?
Качаю головой.
— Все в порядке. — Голос хриплый, надтреснутый. В деревне натяжение немного ослабло, дышать стало легче, но плохо мне до сих пор. Тиан не верит, подозрительно вглядывается в мое лицо. Все в порядке, Тиан, о чем тебе беспокоиться? Все так, как должно быть. О, Ткачиха, ты это знала, почему же не сказала заранее? Зачем тебе привязывать меня? Зачем? За что?
— Тиан, — говорю хрипло. Кашляю. Тяжело терпеть на шее магию фейри. Как я их ненавижу… — Тиан, послушай меня. Люди не будут сторожить под дверями, замерзнут. Может, охрану выставят, но к утру их все равно сморит сон. Тебе нельзя здесь оставаться. Дождись, когда до рассвета останется час — и выбирайся.
— Двери и ставни заперты снаружи, — осторожно напоминает мой человек.
— Их можно прожечь.
Тиан смотрит на меня с откровенной жалостью. Раньше хоть притворялся… Хочешь сказать, на запах дыма сбежится вся деревня?
— Выломать, — поправляюсь я. Оглядываюсь. Печь, лавка с подушкой, рядом застеленная кровать. Кто-то уступил нам свой дом на ночь. Большая семья, судя по количеству лежанок. Ничего не пожалели!
— Вон, — киваю. — Кочерга лежит. Небось, если в сенях пошарить, еще и топор найдется. Ночью только в световой круг не попадать, а там тебя арбалеты не достанут. Если лошадей и вещи сторожат — бросай все, уходи сам. Добро новое наживешь, а вот жизнью никто не поделится.
Тиан смотрит на меня в упор. Запускает руку в волосы, срывает ленту. Зачем? Что это меняет? Замираю под взглядом Огненного Генерала. Своего человека, который при жизни слился со Стихией. О, Хаос, за что мне это?..
— А ты? — требовательно. Жестко.
— А я тебя провожу. — Устало. Безысходно. — Докуда дойти смогу…
Дергаю ошейник — с ненавистью, с напрасной злостью. Куда там! Не порвать его, не освободиться.
— А потом? — не понимает. Ох, Тиан, что же ты такой дурак-то?..
Не выдерживаю. Кричу.
— А что — потом?! Потом я умру или останусь в этой трижды проклятой деревне навсегда! Навечно! Ты разве не видишь, что ты… — Все-таки спохватываюсь. Успеваю. Поправляюсь. — Не видишь, что тебе подсунули?! Мне не уйти отсюда! Никогда не уйти. Я здесь даже мертвая останусь…
Не плачу. Баньши оплакивают своих людей — не себя. Не плачу.
— Ты извини, я… я сама виновата. Уходи, Тиан, не оглядывайся. Тут уж ничего не поделаешь, судьба такая… все в воле Ткачихи.
Мой человек вздрагивает. Странно, не думала, что ему что-то скажет это имя…
Тиан подходит ко мне, протягивает руки. Я хочу отстраниться, но не успеваю.
— Не надо, ты ничего не изменишь.
Тиан не слушает, берется за цепочку. Пытается расстегнуть замок — напрасно. Дергает, надеясь порвать. Цепочка натягивается, дрожит в его руках. Нет, не порвать тебе цепочку, не освободить меня. Не пытайся, Воин, не выйдет…
Цепочка дрожит, звенит тоненько. Слышится журчание воды, когда она выбивается из-под земли, струится, разливается…
Цепочка звенит, натягивается, сдавливает мне шею. Тиан поспешно разжимает руки, увидев, как удавка впивается в кожу.
— Нет, Тиан. Будь я… — Прерываюсь, кашляю. — Будь во мне Огнь, хоть искра, магия отдала бы тебе твое по праву, отпустила бы тебя. Ты — душа Стихии, а цепочка заколдована фейри… твое право… было бы. Но Огнь — чужой мне, я не… — Снова кашляю. На лице Тиана — вина, тревога, упрек… — Не думай обо мне, уходи. Уходи. Люди ничего мне не сделают, не смогут. Главное — чтобы ты был. Жил. В безопасности. Тиан! Не смотри так!