Последний интегратор

— …В поселение на Юраке.

Доктор встаёт и подходит к портрету последнего монарха. Он делает вид, что портрет его сильно заинтересовал. Он смотрит на доброе лицо, большие глаза, подбородок, который упирается в стоячий воротник военного мундира, на эполеты и ордена.

— Сотрудники Интеграционного комитета, — говорит доктор, — будут перемещены в поселение на Юраке, где получат возможность продолжать свою работу.

— Александр Дмитриевич тоже будет перемещён?

— Господин первый консул, несмотря на мои советы, решил иначе. Александру Дмитриевичу будет предложена другая должность в другом городе.

— Я бы хотел попросить, чтобы Александр Дмитриевич остался в Туганске. Он может преподавать в Пединституте.

— Вы не поверите, но именно такими были мои советы господину первому консулу. Он меня не послушал. Теперь ничего нельзя изменить.

— Здесь у него семья, друзья.

— Семья, конечно, со временем присоединится к Александру Дмитриевичу. Что же касается друзей… Кажется, у Александра Дмитриевича осталось не очень много друзей?

— Кое-какие остались.

Доктор переходит к изучению следующего портрета.

— У нас есть сведения о кхандской террористической организации, — говорит доктор, — которая готовит похищение, а, возможно, и устранение Александра Дмитриевича. Ему следует уехать ради его же безопасности.

— Известно, на какую должность его назначат? — говорит великан.

— Мне — неизвестно. Господину первому консулу — известно. Это право господина первого консула, не моё. Должность высокая, хотя и не министерского уровня.

— Значит, решено?

— Простите?

— Разве Александр Дмитриевич опасен? Я имею в виду, разве он будет опасен, если останется в родном городе?

— Никто не утверждает, что Александр Дмитриевич опасен. Я вижу, что вы беспокоитесь не о том, о чём нужно беспокоиться. Побеспокойтесь не о положении вашего брата, а о своём положении. Господин первый консул пока не решил, на какую должность назначить вас. Вы бы сами чем хотели заниматься?

Великан молчит.

— Вы, кажется, работаете в экономическом управлении префектуры? — говорит доктор. — Я предложу господину первому консулу перевести вас в министерство экономики. Но не знаю, согласится ли он.

— Я бы тоже хотел остаться в Туганске, — говорит великан.

— Ни один интегратор не останется в Туганске. Даже бывший интегратор. Даже отрёкшийся интегратор.

Великан шевелит своим огромным телом, как будто ему неудобно сидеть.

— Кстати, вы приготовили списки сотрудников? — говорит доктор.

— Приготовил и передал вашим помощникам.

Доктор отходит от портретов и снова садится на диван. Оба молчат.

— У вас что-то ещё? — говорит доктор.

— Всё-таки насчёт Карапчевского… — говорит великан.

Доктор смотрит прямо на великана и бьёт себя ребром ладони по горлу.

— Вы, Карапчевские, у меня уже вот где сидите, — говорит он. — Вам известна статистика? Вам известно, сколько в среднем детей рожает авзанская женщина, а сколько — кхандская? Вы понимаете, что через двадцать лет авзанов будет меньше, чем кхандов? Вы понимаете, что речь идёт о судьбе нашего вида? Не только в нашей стране, но и во всём мире!

— Я знаю, что точной статистики нет, — говорит великан. — Никто не знает, сколько кхандов живёт в нашей стране и сколько кхандов живёт в мире. И я точно знаю, что количество детей в кхандских семьях за последние десять лет сокращается.

— Никто не знает… А чем тогда занимался ваш комитет, если никто ничего не знает?

Великан молчит.

— Вам известно об исследовании профессора Магнуса? — говорит доктор.

— Оно засекречено.

— Но вам известно, до чего докопался Магнус?

— В общих чертах.

— И что вы об этом думаете?

— То, до чего докопался Магнус, в нашем городе испокон веков знает любой мальчишка.

Доктор поднялся. Ещё сильнее нахмуриться он не может. Губы его белеют от напряжения.

— Что вы хотите этим сказать? — говорит доктор.

— Открытие Магнуса ничего не меняет, — говорит великан. — Магнус открыл то, что было известно мне с глубокого детства. А последних полукровок в городе перестреляли при военном режиме. Может быть, ещё в деревнях…

— Не сметь! — кричит доктор. — Не сметь! Я вам запрещаю! Ни один авзан!.. Никогда!.. С этими!.. Поганками!..

Вбегают два высоких типа. В их руках зажаты пистолеты. Великан открывает рот, чтобы что-то сказать…

Глава XIII. Пять лет назад, декабрь

За окном светила огнями большая живая ёлка, которую поставили возле гимназии. Ваня и Кирилл вместе с остальными после уроков остались, чтобы украсить класс: вырезали снежинки из фольги, делали длинные цепочки из цветной бумаги. Гоша стоял на парте и привязывал к гвоздику нитку с флажками. Девочки сочиняли текст для открыток учителям и раздумывали, как писать: «Дорогая…» или «Любимая…».

— Прекраснейшая! — крикнул Гоша и с грохотом спрыгнул с парты.

Ваня и Кирилл сидели за второй партой от учительского стола, а за первой никто не сидел. Екатерина Леонидовна куда-то вышла, на столе стояла её раскрытая сумка. Кирилл отложил ножницы и подошёл к окну.

— Вы уже поставили ёлку? — спросил Ваня, складывая лист фольги.

— Кханды не ставят ёлки, — сказал Кирилл.