Последний Иггдрасиль

— Они тоже удивляются.

— Так может, не в болезни дело?

— А в чем же еще? — хмыкнул Вестермайер. — Погибла вся растительность на половине континента.

Он извинился, встал из-за стола и направился в «винный погреб» — тесную кладовку за кухней. Настоящих подвалов в гостинице не было, как и во всей остальной деревне. Очевидно, квантектили в них не нуждались или не успели придумать. Катерина расставила бокалы и встала у дверей кухни. Стронг ощутил ее взгляд, но когда обернулся, она тут же отвела его. Пик произнес что-то хвалебное в адрес торта, но Стронг не обратил внимания. Вино в бутылке светилось густым багрянцем. Вестермайер с гордостью назвал марку и стал наполнять бокалы. Стронг поставил свой вверх дном — к вину он больше не прикасался, даже к легкому столовому. Отношения с Мари Мускатель он разорвал давным-давно и возобновлять не собирался, равно как и с любыми ее сородичами.

Вестермайер уселся на свое место. Разговор плавно перешел на журналистов, прибытия которых ждали завтра с утра. Повеселевший от вина Вестермайер подмигнул Стронгу:

— Станете телезвездой, а?

— Лишь бы они не лезли на дерево, — угрюмо буркнул тот.

— Ха, еще чего! Им непременно захочется взять интервью на рабочем месте.

Стронг бросил умоляющий взгляд на начальницу:

— Мэтти, ты же им не позволишь? А вдруг кому-нибудь по голове прилетит? Тебя же по судам затаскают, а страховщики только посмеются!

— Не затаскают, если заранее подпишут отказ от претензий.

— Все равно не разрешай!

— Они уже получили допуск в Управлении. — Мэтьюз взглянула на Стронга с сочувствием. Из троих подчиненных он ей нравился больше всего. Синее Небо тоже был ничего, а вот Пик не нравился совсем. Тем не менее, двадцатипятилетняя девчонка, заключенная в теле старой женщины, пошла бы в постель как раз с Пиком. Она вздохнула. — Том, ты же знаешь, какие они. Встанешь у них на пути — сметут.

— Только не на дереве! — упрямо буркнул Стронг.

— Давай не будем забегать вперед. Может, увидят его и передумают. Ты лучше отдохни как следует, потом нескоро удастся поспать в нормальной кровати.

— Это точно, — кивнул Стронг.

— А я не понимаю, — начал Вестермайер, повернувшись к Мэтьюз. — Ну хорошо, пусть у вас не хватает людей, чтобы отправить на дерево сразу нескольких, не одного. Мистер Стронг объяснил, как выбирают этого человека. Но почему он должен оставаться там до самого конца, даже ночью? Зачем ему спать на ветвях вместе с птицами?

— Тому, кто занимается рубкой, полагаются тройные выплаты по страховке, от начала работы до конца, но только если он все это время остается на дереве. Обычно это трудностей не вызывает, поскольку больше одного дня и не требуется. Однажды, правда, ушло два дня. Сейчас мы рассчитываем уложиться в четыре. У Тома будет специальная палатка и обогреватель, так что три ночи он как-нибудь переживет. — Мэтьюз подмигнула Стронгу. — А если повезет, то и не один, а с дриадой.

— Угу, — буркнул он.

— Ну что ж, мистер Стронг, — усмехнулся Вестермайер, — похоже, ближайшие несколько дней вас можно называть Древесный Стронг.

— Да, похоже. — Стронг поднялся из-за стола.

Синее Небо осушил два бокала подряд и вылил остатки из бутылки.

— А меня можете звать Пьяное Небо, — фыркнул он.

Комната Стронга находилась на третьем, последнем этаже. Единственное окно выходило на площадь. Дерево ошеломляло. Гигантский ствол казался черным выпуклым утесом, к нему нельзя было привыкнуть. Ночью его почти не было видно: ни звездный, ни лунный свет не проникал сквозь густую крону. В дневное время, за исключением раннего утра и позднего вечера, здесь все казалось зеленым — листва и трава будто сговорились против солнца. Свесив запрокинутую голову из окна, можно было разглядеть в высоте нижние ветви, обрамленные искрящейся листвой.

Стронг распахнул окно, едва поселившись в гостинице, и с тех пор не закрывал. Запах зелени доставлял ему удовольствие, пускай и напоминал о постоянном присутствии дерева. К запаху примешивался и похожий на сирень аромат цветов. Неизвестно, как они выглядели, но напоминали о том, что стоит весна, и дерево казалось не таким враждебным.

Хотя часть деревни была отселена, окна горели в каждом доме. Свет зажигался на закате сам по себе, даже если в жилище никого не было, и оставался всю ночь, а иногда, чуть приглушенный, и днем, если случалась пасмурная погода. Жнецы так и не смогли понять, откуда он исходит и как его регулировать, поэтому, ложась спать, огораживались ширмами. В комнате Стронга ширмы оставались с прошлой ночи, но света пропускали достаточно, чтобы раздеться и лечь. Встроенная, как и столик рядом, кровать напоминала клумбу — экзотические цветы рассыпаны по стеганому одеялу. Смутно различая их в сумраке, Стронг вдохнул запах свежевыстиранного белья.