Последний идальго

– Сеньор Маурисио, – раздался голос за спиной, – можно присесть?

Брови у старика слегка приподнялась, он пристально взглянул на переминающегося у стола бритоголового. Тот заискивающе улыбнулся.

– Я – Серхио Крест. Вы меня не знаете, но молва о вас… - он замялся, - я о вас наслышан! Ребята всякое рассказывают, и мы относимся к вам с большим почтением! - говоря «мы», он покосился на поредевшую компанию за столом.

Старик кивком указал на стул, с которого несколько минут назад встал Диего. Бритоголовый быстро присел и продолжил:

– Я извиняюсь, но сеньор, который только что, тут, был тут … – он снова замялся, – не из наших?

Маурисио нахмурился, сообразив куда он клонит.

– Из наших? – переспросил он.

– Ну, в том смысле, что он, ну не из Королей?

– Нет.

– И я братве говорю, из Латинских Королей только вы, ну и Четырехпалый, остались! – он оживился.

– Что ты юлишь, Крест? Ты же отправил ребят следом, я слышал! Думал перышком напугать Диего? – из горла Маурисио вырвался сиплый хрип, – Смешно.

Бритоголовый замер. Что-что, а различать страх в глазах людей старый мексиканец умел хорошо.

– Послушай меня, Крест! Иди и помолись за них! – Маурисио встал и, не торопясь, двинулся к выходу.

В сумраке бара, словно тени, возникли два человека. Один открыл дверь, а второй оглядывал посетителей, спрятав правую руку под полой пиджака.

Старик шагнул на улицу и зажмурился от яркого света. В воздухе уже витал запах осени. Дверь позади него захлопнулась, оборвав срывающийся на крик голос Серхио-Креста.

– Где мой телефон?

Глава 5

5. Муту.

Жаби ушел лишь к рассвету. Выпроводив его, Муту завалился в кровать и, уже засыпая, слышал, как братья гремят посудой на кухне. А ведь раньше и он вставал с ними. Вместе завтракали, вместе ехали на метро шесть остановок до фабрики. Раньше. Он повернулся к стене, накрыл ухо рукой и провалился в сон. А когда проснулся, из распахнутого окна веяло полуденной жарой.

– Прямо как дома, – пробормотал Муту.

Поблагодарив Духов пустыни, что уберегли от дурных снов, он постоял под холодным душем, натянул выцветшие от частых стирок шорты и отправился на кухню, подгоняемый голодом.

Масло, яйца, соль. Яичница шкворчала на сковородке, а он думал о старике. Перед глазами стояла зловещая фигура, словно сошедшая с картинки из Старой книги.

Муту сбросил пережаренную яичницу на тарелку, налил чай и стал жевать, не чувствуя вкуса.

В детстве у него было всего две книги. Старая – с завораживающими картинками и непонятными символами вместо букв, и Новая – учебник французского. Новую книгу берегли, с ней ходил в школу, с ней предстояло учиться брату и сестре. А вот Старую он брал, когда хотел.

Сколько ему было? Восемь лет? Девять? Тогда он еще не умел читать письмена берберского языка, на котором была написана книга. Но этого и не требовалось, Муту помнил все истории наизусть. Рассматривая картинки, он тихо шептал, подражая бабушкиной интонации.

– Это случилось в те далекие времена, когда в нашу страну Магриб – «Страну, где заходит солнце», из-за моря пришли полчища кровожадных захватчиков. И светлые воины Имазигены[1] встали на защиту народа.

Каждый вечер перед сном бабушка читала по одной истории из Старой книги. Прошло столько лет, а будто все было вчера. Муту улыбнулся, вспоминая, как она устало говорила.

– Иди ложись, я сейчас приду.

И он мчался к разложенным в углу тряпкам, служившим детям постелью. Раскинув руки, словно крылья, пробегал под занавеской, отгораживающую детский угол, где ждали брат с сестрой. Тут же начиналась яростная потасовка за место у бабушкиного топчана. Толкались и пинались молча, стиснув зубы, ведь если бы родители услышали малейший звук…

В Старой книге было много сказаний о победах имазигенов над врагами. Но была одна история о несокрушимом злодее. Сильном, как лев, хитром, как гиена, и беспощадном, как настоящий человек. Он приходил по ночам во главе отряда, похожих на приведения, иноземных солдат. Жег деревни, убивал мужчин, угонял в рабство женщин и детей.

На картинке в Старой книге бородатые солдаты стояли позади всадника. А он, подняв на дыбы черного коня, заносил меч для смертельного удара. Зарево пожара красило багровым впалые щеки, надвинутый на лоб шлем скрывал глаза. Но Муту чувствовал пронзительный взгляд злодея. Взгляд Эль Горро.

– Мавры, преклоните колено передо мной или умрите! – читала бабушка.

Сердце Муту замирало. Дрожащими руками он натягивал покрывало на голову и просовывал босую ногу под тряпками, пока пальцы не касались теплой бабушкиной ноги. Лишь тогда страх отступал.

Муту отодвинул пустую тарелку, обхватил ладонями чашку с чаем. Сделал глоток.

В детстве все его друзья хотели походить на имазихенов. Быть такими же сильными и храбрыми. Наверно и он хотел, покуда в жестокой драке со старшими пацанами не становилось совсем туго. А когда голова гудела от тумаков, когда разбитые губы жгло, будто под них напихали раскаленных углей, он мечтал лишь об одном: стать таким, как Эль Горро…

– Все, – Муту поднялся.