Последний грех

Марина так и сделала. Но через неделю, свое послание ей передал уже другой мальчик — 12-летний Алеша. Он был новеньким и, когда-то жил в нормальной семье. Родители мальчика погибли в автокатастрофе, а он остался с бабушкой. Предоставленный сам себе, неугомонный мальчишка стал бегать из дома, бродяжничал, несколько раз попадал в приюты, откуда его неизменно возвращали старушке. Но однажды оказалось, что возвращать-то и не к кому — бабушка умерла. Алеша попал в детский дом, откуда привычно для себя «смазал лыжи». В подземелье его привез Туфтяй, заманил обещанием свозить в Макдональдс, а доставил сюда. Сбежать отсюда было сложнее, и вряд ли вообще возможно. В записке к Марине Алеша просил написать письмо его тете в Находку, чтобы та приехала и забрала его. Мальчишка написал ее фамилию и город (точного адреса он не знал), но это все равно ничего не меняло. Марина была в смятении. Не зная, что и как, в надежде помочь, она показала письмо уже Хозяину. Реакция последовала незамедлительно.

Из общей спальни Алешу забрал Карпыч. Отвел в карцер и несколько дней ни Марина, ни остальные мальчики не видели его. Появившись вновь, мальчик уже был другим. Растение. Транквилизаторы убили желание жить и бороться, но тело — инструмент прибыли, по-прежнему было в порядке. От случившегося уже сама Марина испытала шок. Получалось, что своим поступком она предала ребенка, растоптала его душу и веру в нее. Туфтяй привычно успокаивал: «Дура ты! Я ж сказал, все записки в печь, а ты Хозяину понесла. Ничего. Теперь у них отпадет желание бумагу марать».

Заметив ее подавленность, Хозяин и сам предложил ей немного отвлечься, поработать вне приюта. Его бизнес был шире подземного борделя. Несколько магазинов, салон красоты, автосервис, недвижимость. Все это требовало оперативного управления и, Марина постепенно осваивалась, вырастала из переводчика в менеджера. Обзаведясь связями и навыками в чиновничьих и бизнес-структурах, она узнала многое, что раньше ей было недоступно. Гардероб из деловых костюмов и старенькая иномарка превратили ее, хотя бы внешне, в стопроцентную бизнес-вумен. И колхозник Георгий Туфченко, хоть де-факто делил с ней общую постель, де-юре стал для нее уже балластом. Вот только рвать с ним Марина не решалась.

Но Георгий сам заставил сделать ее этот выбор.

Выходные сожитель обычно проводил за полулитром. Выпив, любил вспомнить байки из лихой колхозной молодости и заодно поучить несмышленую сожительницу, как надо жить. Марина молчала, делая вид, что слушает, но Туфтяю этого было мало. После ораторской трибуны он требовал кроватно-половую. И если, преодолевая отвращение, Марина выполняла его прихоть, он все равно был недоволен. Или несостоятелен. Как мужчина, разумеется. Виновен в этом был в этом кто угодно, но только не он. Отвесив кучу «комплиментов», Туфтяй и после не успокаивался. Смиренное молчание приводило домашнего тирана в бешенство, а за нежелание разговаривать Марина легко могла получить пощечину. Промучившись два года с колхозным убожеством, она все-таки решилась. Заручившись поддержкой Хозяина, сняла квартиру в другом конце Москвы и, когда Георгия не было дома, собрала вещи. На столе оставила записку: «Я ухожу. Не ищи меня. Я не вернусь».

Удивлению Туфтяя не было предела. Уверенный, что никуда «эта тварь» от него не денется, он все же был немало озадачен. Да и смятую писульку всерьез не воспринял: «Ничего, вернется. Еще прощения просить будет». Но, когда ни через неделю, ни через месяц она не вернулась, долго убеждал себя, что так ему даже лучше: никто не трепет нервы и не путается под ногами.

Но врем шло, а душевная рана не затягивалась, ныла и просила успокоения. Туфтяй решил вернуть жену.

Случай подвернулся на удивление быстро. Заметив у дома Карпыча её машину, он стал ждать. Марина вышла с незнакомым мужчиной. До ушей донеслась иностранная речь, и как ни в чем не бывало, она прошла мимо его каблучка. Туфтяй почесал за ухом и подошел сам.

— Марин.

Повернувшись, она вопросительно посмотрела на него. Туфтяй робко улыбнулся.

— Привет.

Ответа не было.

— Марин, я за тобой.

— Спасибо, что предупредил.

— Я серьезно.

— Да?!

— Да!

— А зачем? Ведь, я ушла от тебя. Раз и навсегда. Разве ты не понял. У меня теперь своя жизнь.

Не зная, что и сказать, он посмотрел на иностранца.

— А это — кто?

— Разве тебя это касается?

— Я ж по-человечески с тобой, — Туфтяй был даже жалок.

— Это — Шон, мой жених.

Услышав свое имя, иностранец поправил очки, улыбнулся и кивнул.

— Уже.

— Уже! — В глазах Марины читалась решительность. — Еще вопросы будут?!

Она повернулась и, взяв Шона под руку, пошла к машине. Туфтяю вдруг стало нестерпимо больно и обидно. Два года назад эта девчонка готова была на него молиться, а теперь.…Теперь она, словно ненужную вещь, выкидывала его из своей жизни. Почему? За что? Георгию вдруг захотелось вернуть ей ту же боль, что чувствовал сейчас сам.

— Ну, сука — раз так, то смотри!