Последний гамбит

Я чувствовала себя мышью, которую представила до этого: будто меня заставили думать, что у меня есть шанс, хотя на самом деле его никогда не было. Но я не могла сдаться.

– Есть вероятность того, что у вашего отца был еще один сын? – задала я вопрос, возвращаясь к этому варианту. – Помимо Тоби?

– Предполагаемый наследник, который не выполз из укрытия, после того как было зачитано завещание? – насмешливо уточнила Зара. – Когда на кону миллиарды? Вряд ли.

– Тогда что мы упускаем? – с бо́льшим отчаянием в голосе, чем я хотела бы признать, произнесла я.

Зара обдумала вопрос.

– Мой отец любил говорить, что у нашего разума есть способ обмануть нас, заставив выбирать между двумя вариантами, когда на самом деле их семь. Дар Хоторнов в том, что мы всегда видим все семь.

– Определи предположения, рожденные твоей логикой, – сказал Грэйсон, явно цитируя очередное правило Хоторнов, – затем вычеркни их.

Я подумала об этом. Какие предположения мы сделали? Что Тоби – блудный сын, а Тобиас – отец. Это казалось очевидным, учитывая историю Тоби, но в этом и была суть загадок. Ответ не был очевидным.

И во время первого разговора похититель Тоби назвал себя стариком.

– Что, если мы уберем из этой истории Тоби? – спросила я у Грэйсона. – Что, если твой дед не отец из притчи? – Мое сердце забилось в груди. – Что, если он один из сыновей?

Грэйсон взглянул на свою тетю:

– Старик когда-нибудь рассказывал тебе о своей семье? Своих родителях?

– Мой отец любил говорить, что у него не было семьи, что он вышел из ниоткуда.

– Да, он любил так говорить, – подтвердил Грэйсон.

В моей голове всплыли образы трех шахматных фигур. Если Тобиас Хоторн был слоном или конем… кто тогда, черт возьми, король?

Глава 37

– Мы должны найти прабабушку, – решил Джеймсон, как только мы с Грэйсоном доложили о результатах визита. – Она, вероятно, единственный живой человек, который мог бы сказать нам, была ли у старика семья, о которой Зара не знает.

– Поиск прабабушки, – объяснил Ксандр Иви, по-видимому, пытаясь подбодрить ее, – немного похож на игру «Где Волли?», только нашему Волли нравится бить людей своей тростью.

– У нее есть любимые места в доме, – отметила я. Музыкальная зала. Картежная.

– Сегодня вторник, – кисло заметил Нэш.

– Часовня. – Джеймсон взглянул на братьев. – Я схожу к ней. – Он повернулся ко мне: – Не хочешь прогуляться?

* * *

Часовня Хоторнов, расположенная за лабиринтом под открытым небом и к западу от теннисных кортов, была небольшой, но захватывала дух. Каменные арки, скамьи с ручной резьбой и замысловатые витражи выглядели так, словно были работой десятков мастеров.

Мы нашли прабабушку сидящей на скамье.

– Не устраивайте сквозняк, – рявкнула она, даже не обернувшись, чтобы посмотреть, на кого накричала.

Джеймсон закрыл дверь в часовню, и мы сели рядом с ней на скамью. Прабабушка сидела, склонив голову, ее глаза были закрыты, но каким-то образом она, казалось, поняла, кто пришел к ней.

– Бесстыжий мальчишка, – пожурила она Джеймсона. – И ты, девчонка! Забыла о нашей вчерашней еженедельной игре в покер, да?

Я вздрогнула.

– Простите. Я отвлеклась. – Это было приуменьшением.

Прабабушка открыла глаза, только чтобы сощурить их и посмотреть на меня.

– Но теперь ты хочешь поговорить – и неважно, занята я чем-то или нет?

– Мы не можем ждать, пока вы закончите молиться, – произнесла я, попытавшись принять пристыженный вид.

– Молиться? – проворчала прабабушка. – Я высказываю нашему Создателю свое мнение.

– Мой отец построил эту часовню, чтобы у прабабушки было место, где она могла бы покричать на Бога, – поведал мне Джеймсон.

Прабабушка фыркнула.

– Старый болван грозился вместо нее построить мне мавзолей. Тобиас никогда не верил, что я переживу его.

Вероятно, это было самое большое откровение, которое мы могли получить от нее.

– Была ли у вашего зятя родительская семья? – спросила я.

– А как иначе, девочка? По-твоему, он появился из головы Зевса? – усмехнулась прабабушка. – У Тобиаса всегда была мания величия.

– Вы любили его, – мягко произнес Джеймсон.

У прабабушки перехватило дыхание.

– Как собственного ребенка. – Она на пару секунд закрыла глаза, затем открыла и продолжила: – Думаю, у него были родители. Насколько я помню, Тобиас сказал, что был поздним ребенком и его родители не совсем понимали, что делать с таким мальчиком, как он. – Прабабушка одарила Джеймсона взглядом. – Хоторны могут быть очень докучливыми детьми.

– Значит, он был поздним ребенком, – заключила я. – У них были другие дети?

– Сомневаюсь, что они решились бы на еще одного после рождения Тобиаса.

– Что насчет старших братьев или сестер? – спросил Джеймсон.

Один отец, два сына…

– Никого. К тому времени как Тобиас встретил Элис, он остался совершенно один. Отец умер от сердечного приступа, когда Тобиас был подростком. Мама пережила отца всего на год.

– Что насчет наставников? – уточнил Джеймсон. Я буквально видела, как он пытается проиграть в голове десяток разных сценариев. – Фигура отца? Друзья?