Последний довод королей

– По мне, так они счастливчики. Их теперь никто не потревожит. Когда припечет, нам еще посчастливится, если ляжем вдесятером в одну яму. А то живым станет спать негде. Могила на двадцать человек! И не говори, что прежде такого не видал и не рыл ям.

Логен поднялся на ноги.

– Может, и рыл, но мне это не нравилось.

– Еще как нравилось! – проревел ему вслед Круммох. – Меня не обманешь, Девять Смертей!

Логен не стал оборачиваться. На стене развесили факелы, через каждые десять шагов; они светили в темноте яркими пятнами пламени, привлекая ночных насекомых. Часовые опирались на копья, держали луки и мечи наготове, всматривались в ночь. Бетод любил нанести неожиданный удар.

Он поднялся на стену и, положив руки на липкие камни зубцов, всмотрелся в далекие огни, что горели в долине. Костры в лагере Бетода и их собственные костры под стеной – чтобы вовремя разглядеть, если какой хитрый ублюдок вздумает подкрасться в темноте. В кругах света виднелись тенистые камни и изувеченные, утыканные стрелами трупы плоскоголовых.

Логен почувствовал, что позади кто-то есть: спину начало покалывать. Краем глаза он попытался разглядеть, кто идет к нему в темноте. Может, Трясучка пришел свести счеты и сбросить его вниз? Трясучка или еще кто из сотен затаивших зло на Логена, о котором сам он не помнит? Положив руку на нож, Логен оскалился, готовый развернуться и бить.

– Неплохо мы сегодня держались, да, – произнес Ищейка. – Потеряли меньше двадцати человек.

Вздохнув с облегчением, Логен опустил руку.

– Да, неплохо. Но Бетод только начал, он проверяет нашу оборону, ищет слабину, смотрит, можно ли нас взять измором. Время – самое ценное, и он это знает. Самое ценное на войне. День или два для него дороже стада плоскоголовых. Если он поймет, что может разгромить нас быстро, то с потерями считаться не станет.

– Тогда лучше не подпускать его к себе, так?

Из темноты доносилось эхо от ударов кузнечных и плотницких молотов.

– Они там что-то сооружают. Что-то, что поможет им преодолеть ров и взобраться на стену. Лестницы и все такое. Бетод, если сумеет, возьмет нас быстро, а если придется – то и задержится.

Ищейка кивнул.

– Значит, не подпускаем его к стене. Если все пойдет по плану, скоро подоспеет Союз.

– Хорошо если так. Когда полагаешься на планы, они частенько разваливаются.

Такая сладкая печаль

– Его великолепие великий герцог Осприйский желает укрепить отношения…

Джезалю ничего не оставалось, кроме как сидеть и улыбаться в течение бесконечного дня. Его лицо и зад болели. Посол все разглагольствовал, оживленно размахивая руками. Конечно, время от времени словесный поток прерывался, чтобы толмач мог перевести банальные, избитые фразы на общее наречие.

– …великий город Осприя всегда имел честь считать себя другом вашего достославного отца, короля Гуслава, и сейчас хочет единственно продолжать дружеские отношения с правительством и народом Союза…

Джезаль, улыбаясь, просидел все утро на украшенном драгоценными камнями троне, на мраморном помосте, а послы приходили выразить свое почтение и заручиться поддержкой. Солнце тем временем безжалостно светило в огромные окна, отражаясь от позолоченной лепнины на стенах и потолке, больших зеркал и серебряных подсвечников, высоких и широких ваз, выбивая разноцветные блики из позвякивающих бисерин на трех чудовищных люстрах.

– … великий герцог сожалеет о небольшом недоразумении, имевшем место прошлой весной. Он спешит заверить вас, что ничего подобного впредь не повторится, если солдаты Вестпорта будут оставаться по свою сторону границы…

Он сидел так весь нескончаемый день, и в приемном зале становилось все жарче и жарче. А послы от великих правителей мира все шли и шли, чтобы поклониться и выразить почтение – теми же словами, только на разных языках. Он сидел, а солнце тем временем закатилось за горизонт, в зале зажгли сотни свечей. Их огоньки мерцали в зеркалах, темных окнах и полированных плитах пола. Он сидел, улыбаясь и принимая поздравления от представителей стран, о которых до начала этого бесконечного дня едва ли слышал.

– …также его великолепие надеется на скорое завершение конфликта между вашей великой державой и империей Гуркхула, и что Круглое море станет вновь открытым и безопасным для торговых кораблей.

Посол и переводчик замолчали, дабы Джезаль воспользовался редкой возможностью и ответил неспешной речью.

– Мы питаем ту же надежду. Прошу, передайте великому герцогу нашу благодарность за чудесные дары.

Двое лакеев отнесли огромный сундук в сторону, к прочему безвкусному мусору, который Джезаль успел получить за день.

Вновь зажурчала стирийская речь.

– Его великолепие передает сердечные поздравления вашему августейшему величеству по поводу предстоящей женитьбы на принцессе Терезе, Жемчужине Талина, бесспорно, величайшей красавице Земного круга.