Последний довод королей

– Выбрал? – Левый глаз вновь задергался. – Вы прискорбно ошибаетесь, если думаете, что я выбирал ту бледную тень жизни, что вы видите перед собой. Я выбрал славу и успех, но, увы, надпись на крышке шкатулки не соответствовала содержанию.

– Мир полон трагедий. – Маровия отошел к окну и посмотрел на темнеющее небо. – Особенно сейчас. Вряд ли вы могли ожидать иного решения от человека моего опыта. Доброго дня, наставник.

«Дальше спорить бесполезно».

Глокта медленно встал, опираясь на трость, и пошел в сторону двери.

«Однако в темный и сырой подвал моего отчаяния заглянул лучик надежды. Надо лишь добыть признание в государственной измене от самого главы королевской инквизиции…»

– Ах да, наставник!

«Почему все ждут, пока я встану, и лишь затем оканчивают разговор?!»

Превозмогая боль в спине, Глокта обернулся.

– Если кто-то из вашего окружения склонен болтать, вам нужно заткнуть ему рот. Как можно скорее. Лишь дурак станет выпалывать измену в закрытом совете, не изведя предварительно сорняки в собственном саду.

– О, мой сад – моя забота, ваша милость. – Глокта изобразил одну из самых своих отвратительных улыбок. – Инструмент для прополки уже готов.

Милосердие

Адуя пылала.

Самые крайние западные районы – Три Фермы, в юго-западной части города, и Арки, чуть дальше к северу – были покрыты черными ранами. Из некоторых еще валил дым упругими колоннами, слегка подсвеченными рыжим у основания. Наверху их рассеивал ветер, и солнце заволакивала жирная маслянистая пелена.

Джезаль стоял на вершине Цепной башни и, бессильно сжав кулаки, смотрел на это в торжественном молчании. Ни звука не было вокруг, лишь в ушах свистел ветер, да изредка доносился шум далекой битвы. Боевой клич или крики раненых. А может, то были вопли морских птиц в небе. На короткий миг Джезаль пожалел, что он не птица и не может вспорхнуть с башни, перелететь через гуркхульские отряды и скрыться вдали от этого кошмара. Но сбежать было не так просто.

– Три дня назад образовалась первая брешь в стене Казамира, – монотонно бубнил маршал Варуз. – Первые две атаки мы отразили и всю ночь удерживали Три Фермы, но на следующий день они пробили стену еще в нескольких местах. Этот проклятый взрывчатый порошок перечеркнул все чертовы правила боя. Стену, что могла бы простоять неделю, они могут обрушить за час.

– Кхалюль всегда любил возиться со своими порошками и колбами, – без надобности пробормотал Байяз.

– Той ночью они устроили полномасштабный штурм Трех Ферм и вскоре разрушили ворота в Арки. С того момента в западной части города не прекращаются бои.

Как раз в той части города располагалась таверна, в которой Джезаль отмечал свою победу на турнире над Филио. В которой он выпивал в компании Веста, Челенгорма, Каспы и Бринта еще до того, как все они отправились на Север, а он – в Старую империю. Сгорела ли таверна? Превратилась ли в обугленные головешки?

– Днем мы сражаемся с противником врукопашную, ночью – совершаем конные вылазки. Враг не получит ни пяди нашей земли, не окропив ее своей кровью. – Варуз, наверное, пытался вдохновить короля, однако Джезалю только делалось хуже. Став королем Союза, он совсем не стремился к тому, чтобы улицы его столицы были залиты кровью – пусть и вражьей. – В центре города полыхают пожары, однако стена Арнольта еще держится. Прошлой ночью прошел дождь, он не дал огню перекинуться на Четыре угла. Мы бьемся за каждую улицу, за каждый дом и каждую комнату. Следуем вашему призыву, ваше величество.

– Отлично, – только и выдавил из себя Джезаль. Горло ему перехватило.

Смело отвергая предложение генерала Мальзагурта, Джезаль даже смутно не представлял, чего ожидать. Он лишь надеялся на помощь извне, что кто-нибудь совершит подвиг и спасет Адую. Теперь кровь льется рекой, а помощи все нет. Подвиги совершаются на улицах, среди огня и дыма: защитники города оттаскивают раненых товарищей под прикрытие обгорелых и прокопченных стен. Лекари зашивают раны при свечах и под крики пациентов. Горожане кидаются в горящие дома, чтобы вытащить из дыма задыхающихся детей. Но эти подвиги – простые, не славные. На исход войны не влияют.

– Там в гавани наши корабли? – тихо спросил он, боясь услышать ответ.

– Если бы так, ваше величество. Не думал, что скажу это, но враг превосходит нас на море. В жизни не видел столько кораблей. Если бы мы даже не отправили большую часть флота за нашими войсками в Инглию, вряд ли бы мы остановили вторжение с моря. Вернувшись, наши солдаты будут вынуждены высадиться за пределами города, а это чертовски невыгодно. Но может быть и хуже. Порт – наше слабое место. Рано или поздно враг попытается вторгнуться и через него.

Джезаль тревожно взглянул на море. Представил, как армия гурков живой рекой стекает по трапам кораблей к сердцу города. Прямой проспект шел ровно через середину Адуи, от порта до самого Агрионта. Соблазнительно широкая дорога, по которой быстро сможет пройти целый гуркхульский легион. Джезаль закрыл глаза и попытался дышать глубоко и ровно.