Последний довод королей

Зеркальный зал как нельзя лучше соответствовал масштабу мероприятия. Лучшая комната во всем дворце; огромное поле битвы, кажущееся еще больше из-за зеркал, что украшали каждую стену, создавая обманчивое впечатление, будто здесь одновременно празднуются десятки свадеб в десятках залов. Всюду – на столах, стенах и потолке – мерцало множество свечей. Их пламя играло на серебряных приборах, украшениях гостей и отражалось от темных стен, напоминая мириады звезд в ночном небе. Лучшие музыканты Союза играли нежную и чарующую музыку, что смешивалась с довольным гомоном приглашенных, перезвоном старого золота и новых столовых приборов.

Праздник дарил веселье. Он должен был стать незабываемым. Для гостей.

Джезаль переживал этот вечер совершенно иначе. Он со своей королевой сидел за позолоченным столом в окружении множества слуг – человек по десять на одного, – будто какая-нибудь диковинная зверюшка в зоопарке. Джезаль был как в тумане и молчал, время от времени дергаясь и косясь, словно больной кролик, на напудренного лакея, что подходил неожиданно и ставил перед ним на стол овощи. Тереза и сама едва притронулась к еде: она цепляла вилкой крохотные кусочки еды, жевала их и проглатывала, не теряя царственного изящества. Джезаль даже не догадывался, что можно есть столь красиво. Теперь он осознал свою ошибку.

Он не запомнил слова верховного судьи, что эхом отражались от стен Круга лордов и связали их двоих навеки. Кажется, речь шла о любви и безопасности державы… Но он видел лишь кольцо, которое, как деревянный, надел на средний палец Терезе, огромный сверкающий кроваво-красный камень. Джезаль отрезал себе кусочек мяса и прожевал его. На вкус – будто глина. Теперь они с Терезой муж и жена.

Байяз, как обычно, был прав. Люди ждали от него нечто, на что сами решиться не могут. Может, они и не выбирали себе короля по вкусу, но Тереза стала для них воплощением желанной королевы и даже чем-то бо́льшим. А представить, что рядом с ним на позолоченном кресле восседает Арди Вест… это же бред! Впрочем, подумав о ней, Джезаль ощутил укол совести, а вслед за ним – и печаль. Пожалуй, стоило поискать утешения в теплой беседе. Если ему суждено провести свой век в компании Терезы, то им надо учиться разговаривать друг с другом. И чем скорей они начнут, тем лучше.

Джезаль тяжело вздохнул.

– Говорят, Талин… самый прекрасный город на свете.

– Воистину, это так, – ответила Тереза с положенной учтивостью. – Однако и Адуя не лишена очарования.

Она замолчала, почти что с отчаянием глядя в свою тарелку.

Джезаль откашлялся.

– Как-то это все… непривычно. – Он выдавил небольшую улыбку.

Тереза моргнула и оглядела зал.

– Действительно.

– Вы танцуете?

Она плавно обернулась к нему, не пошевелив при этом плечами.

– Немного.

Джезаль встал из-за стола.

– Тогда позвольте, ваше величество.

– Как вам угодно, ваше величество.

Они вышли на середину зала, и гомон стих. Слышно было только, как поскрипывает лакированная обувь королевской четы. Становясь в позицию, Джезаль судорожно сглотнул. С трех сторон их с Терезой окружали длинные столы, за которыми сидели высокие гости. И все они смотрели на новобрачных. Джезаль испытывал примерно то же, что при выходе на арену под рев толпы, против неизвестного соперника: смесь страха и возбуждения, когда перехватывает дыхание.

Новобрачные застыли, точно статуи. Джезаль и Тереза протянули друг другу руки, соприкоснувшись тыльными сторонами ладоней. Тереза едва заметно выгнула бровь, как бы бросая мужу вызов.

Зазвучала первая, длинная, партия струнных. Супруги нарочито медленно закружили по залу; подол платья Терезы мел по полу, и ног ее не было видно – она будто скользила над полированным камнем, высоко вскинув подбородок. Пара двигалась в одном направлении, затем в другом, и в зеркалах, вторя им, кружило бесконечное множество точно таких же пар: коронованных, в безупречных бело-золотых нарядах.

Музыканты начали вторую часть, вступили другие инструменты, и Джезаль начал осознавать, что его превосходят в умении танцевать, как превосходил его в фехтовании Бремер дан Горст. Тереза держалась так ровно, что поставь ей на голову бокал с вином – она не пролила бы и капельки. Она ускорялась и кружилась все смелее вместе с тем, как ускорялось и становилось энергичнее звучание музыки. Раскинув руки, Тереза будто дирижировала оркестром – так идеально попадала она в такт. Джезаль пытался вести, а Тереза кружила вокруг него с небывалой легкостью. Она вильнула в одну сторону, в другую, и он чуть не плюхнулся на зад. Движения ее были непредсказуемы: словно опытный фехтовальщик она уходила в сторону, уклонялась, и выпады Джезаля проваливались в пустоту.