Последний день может стать первым

Он не ответил, только сел, откинув голову на подушку, по которой, как клочья тумана разметались его волосы. На широкой белой постели это существо кажется почти бесплотным, еще более бесцветным, чем в темном тоннеле. У меня на лбу выступила испарина.

— Тебе еще что-нибудь нужно?

— Несколько дней — больше ничего.

— Ты ни в чем не ограничен. У тебя будет время, будет еда и необходимая медицинская помощь. Восстановительную технику мы запустить не можем, но если нужен регенератор тканей…

— Он неприменим к нам.

— «Защитник» его перенастроит.

— Не стоит. Процесс регенерации будет завершен через несколько дней.

— Если что-то нужно, говори сразу.

Вложил тарелку в его тощую руку — он еще слабый…

— Ты забрал мою одежду, мне нужна новая.

— Да, конечно…

«Защитник» уже положил на постель комплект серой штабной формы офицера AVRG. До меня только сейчас дошло, что этот «человек» открыл нам дублированные линии… Я его тоже подключил…

Кот сам пытается распаковать второй брикет пайка — ему нравится эта штука… Замечательно — Кот переходит на искусственные продукты, а настоящие пойдут в дело для тех, кого еще нужно убеждать в заключении союза.

— Айнер, а этот бледный знает о том, что?..

— Хватит тупых вопросов. Ты его подключил к своей линии?

— Я не могу — слишком запутанно.

— Надо. Просто обращайся ко всем, когда обращаешься к кому-то одному. Только не болтай лишнего.

— Айнер, но я больше не могу…

— Исполняй!

Надо быть дипломатичнее… На поприще межвидовых отношений люди себя зарекомендовали просто отвратительно — никакой лояльности. Я не гожусь для урегулирования конфликтов такого рода, но лучшего варианта нет. Открытой агрессии никто не проявляет, но я прекрасно понимаю, что все эти существа видят в нас врагов — прямых или косвенных.

«Человек» смотрит на меня широко открытыми, очень светлыми, немигающими глазами — я тоже так делаю, когда нужно на кого-то надавить, но это другое.

— Ты видишь?

— Пока еще плохо.

— «Защитник» может…

— Сетчатка скоро восстановится — мне больше ничего не нужно. Лучше помоги коту распечатать паек.

— Хорошо…

Общается он, как человек, пока, по крайней мере, но он не человек, об этом забывать не стоит… Или они, как мы?..

— Айнер, это потрясающе! Я буду есть только это! А запасов надолго хватит?..

Нет предела кошачьим восторгам! Я его установлю… но не сейчас. Для него все так интересно и познавательно, что вроде и не надо помнить о том, что через пару дней все мы превратимся в пыль под их расщепителями.

Пора прекращать нервные метания. Как мне ни тяжело поддерживать контакт с этим «человеком», виду я показывать не должен.

— Я сожалею о своих необдуманных действиях. Это не простая формальность, я действительно сожалею.

— Понимаю, ты про нас ничего не знал.

— И сейчас не особо много знаю.

— Я вижу, что тебе тяжело быть с нами рядом.

— Это тупая человеческая предвзятость — ничего больше.

— Нет, не только. Мы помним страх перед людьми из первого поколения — глубинный страх.

Они себя людьми считают? Не терплю неточностей…

— Что правда, то правда. Мы боимся того, чего не понимаем и того, что сильнее нас.

— Если страх глубоко, люди не признают его, не смотрят ему в глаза. Такой страх отзывается жестокостью.

— И то правда. Вы считаете себя людьми?

— Мы не знаем, кто мы. Люди называли нас людьми в протоколах, но не считали нас людьми.

— А вы, что думаете?

— Для тебя это имеет значение?

— Да.

— Мы не такие, как вы, но близки к вам. Мы — те, кем вы должны были стать.

«Человек» из первого поколения опустил на нас тяжелую завесу тишины, но так и не отвел по мертвецки всевидящего взгляда. Когда смотришь в такие глаза, кажется, что они не видят ничего (ничего из того, что видим мы), но видят что-то другое. Даже Кот перестал вгрызаться в паек — так и замер, припав на передние лапы и оскалив острые зубы, будто уже готов остервенело разделать крысу, но никак не решается перейти к делу.

— Ты Фридрих Айнер?

На моем браслете только мой личный номер, код подразделения и категория… «Защитник» сказал?..

— Да, я Фридрих Айнер.

— Я тебя помню.

— Помнишь? Я, кажется, не успел представиться перед тем, как пустил луч…

— Я тебя помню. Я видел тебя. В последний раз — около года назад, на территориях Штрауба. Я видел тебя во время проведения операции по ликвидации заселенных руггеров. Твои люди уничтожали этих зверей.

— Да, в тот день я потерял одиннадцать человек… Тогда и наш капитан погиб… Я помню — это была последняя примененная к руггерам зачистка. Их подземелья — их норы забыть трудно, только никого из вас я там не видел.

— Мы скрывались на закрытой базе недалеко от Валсхайма, но когда вы ее подключили, мы были вынуждены искать укрытие в заброшенных норах этих зверей. Вы не нашли нас, не обнаружили. Но я хорошо тебя запомнил, Фридрих Айнер…

Я сжал зубы. К чему это он клонит?

— Мя-яу!.. Так вы уже встречались?! Можно подробнее?

— Кот, не сейчас…

— Айнер, а что это за твари такие? Я про таких не слышал. Они человекоядные?