Последний аргиш

Когда проезжали мимо него, Чуй незаметно вынул из кармана штанов маленький белый лоскуток и бросил в сугроб под лиственницу. Я поискал в карманах, но ничего не нашел, кроме щепотки табаку, которую и высыпал перед изображением.

Мы сделали подарки «хозяину озера» и углубились в тайгу. Тропу отца занес снег, и пришлось идти по засечкам, оставленным на стволах.

Мы пересекли небольшую тундру и выехали на опушку. Отец внимательно посмотрел на деревья, окружавшие невысокий снежный бугор.

На осине, против солнечной стороны бугра, висела отцовская шапка. Здесь была берлога. Отец оставил шапку, чтобы «дедушка» ждал «гостей» и никуда не уходил.

— А сегодня он не ушел? — спросил я и сам удивился своему вопросу.

Чуй усмехнулся и показал на ровный и мягкий свежий снег вокруг берлоги. «Дедушка» ждал нас.

Отец срубил длинную жердь и подошел к берлоге. Все остальные охотники сняли ружья, проверили курки.

— Как он выйдет — целься между глаз. Будешь стрелять вторым, после меня, — шепнул Чуй.

Я торопливо снял ружье. Волновался: все-таки впервые на такой охоте.

Длинная жердь, которую держал отец, поползла в берлогу. Отец водил ею и громко кричал:

— Дедушка! Выходи! Пойдем к нам в гости! Выходи, дедушка! Гости пришли, погостевали, теперь тебя с собой зовут. Выходи!

Жердь свободно ходила в невидимой для нас берлоге. Ничто не мешало ей.

Вдруг гулкое рычание, переходящее в рев, раздалось из снежного сугроба. Жердь дернулась в руках, и отец, упираясь лыжами в снег, откинулся назад. Двое бросились к нему на помощь, скинули лыжи и, увязая в снегу по пояс, ухватились за жердь.

Мне было страшно, но я смотрел — что будет дальше?

Жердь подалась назад, и, разрывая снег, высунулась медвежья голова. Показались передние лапы, схватившие жердь.

Я поднял ружье и прицелился. Вот дуло встало на уровне переносья. Почему не стреляет Чуй?

Я ждал его выстрела и оглянулся. Чуй отвел курок, вскинул ружье и выстрелил.

Медведь заревел и, отпустив жердь, встал в рост. Он повернулся ко мне. Над его ухом текла кровь. Я растерялся и выстрелил, не целясь. Сразу прогремел третий выстрел, то стрелял отец.

Медведь понурил голову и медленно повалился на снег.

Изредка перекидываясь парой слов, все мы утрамбовывали площадку, чтобы снять шкуру. Делалось это почти механически. Не чувствовалось даже удовлетворения от удачной охоты. Все равнодушно смотрели под ноги, размеренно переступая по снегу. Когда тушу перевернули на спину и отец быстрым ударом топора отрубил правую лапу, равнодушие исчезло.

— Сенебат, — Чуй позвал отца. (Хотя имя отца было Диуг, Чуй, как все на стойбище, звал его «сенебат», что у нас означало «старик шаман»). На левой руке «дедушки» нет мизинца.

На левой лапе медведя не было пятого маленького когтя. Это уже примета!

Теперь надо вспомнить кого-нибудь из нашей родни, у кого не было пальца, кто умер не раньше, чем семь лет назад, а сейчас пришел в гости медведем! Если это пришел умерший всего год назад, то он пришел за кем-то и тому жить недолго…

Но никто из нашей родни не умирал за последние семь лет.

Так кто же это пришел?

Отец встал над тушей, за отрубленный конец он приподнял лапу и приготовился подбросить ее.

Если, после того как отец трижды назовет имя умершего родственника, лапа каждый раз упадет ладошкой кверху — значит, это он и пришел, если ладошкой вниз, значит, не он, и надо искать другого родственника.

Дагай вдруг прервал свой рассказ и обратился к нам:

— Вы знаете сказку о Кайгусе?

Мы покачали головами.

— Тогда послушайте…

Давным-давно, когда земля только что народилась, у одного медведя была женой женщина. И родился у них сын, вроде как человек, но обличием медведь. Это был Кайгусь.

Стал Кайгусь большим и сказал отцу:

— Як людям пойду, буду жену себе сватать.

— Не ходи, сын, люди убьют тебя, — отговаривал его отец.

Но сын ничего не хотел слушать и отправился из леса к людскому стойбищу.

Идет он, и останавливают его звери — лисицы, бурундуки и белки.

— Не ходи к людям, они убьют тебя!

Но не слушает их Кайгусь, идет своей дорогой.

Пришел к стойбищу. Видит, девушка пошла по воду. Понравилась она ему, схватил он ее, потащил домой.

Девушка испугалась. Потом, узнав, кто он, стала печалиться:

— Будет тебя отец мой гонять по следу, убьет он тебя!.

— Зачем ему убивать меня? Я все сделаю как человек — выкуп за тебя оставлю.

Набил Кайгусь зверя разного — лисиц, бурундуков, белок.

Отец девушки не дождался ее, из чума вышел, следы увидел, медвежий след. Собрал всех людей, позвал их медведя гонять.

Бегут люди — видят, кучка лисиц на тропе. Один старик говорит отцу девушки:

— Однако не просто медведь был. Он сватать дочь к тебе приходил, подарки оставил. Не гоняй его!

Отец не слушает, дальше гонит.

Видят люди — кучка бурундуков лежит. Опять старик отговаривает:

— Не гоняй! Это не простой медведь, это человек приходил!

Отец не слушает, по следу дальше гонит.

Медведю уже трудно бежать. Еще одну кучку оставил — белок. Опять старик говорит, но отец не слушает его.

Бежит Кайгусь с невестой, вот-вот настигнет их погоня. Уже готовится он к смерти и говорит девушке: