Последний аргиш

Рудольф Итс ПОСЛЕДНИЙ АРГИШ Этнографическая повесть

*

М., «Мысль», 1964

У Енисея не обычные два берега — правый и левый, у Енисея две стороны — каменная и наволочная. На каменной стороне огромные валуны, высокий берег — «угор» — и большие кедры да сосны. Наволочная сторона значительно ниже, почти пологая, заросшая тальником. Когда спадает весенняя вода, на левом берегу остаются стволы деревьев, застрявшие в кустах, и придавленный волоком половодья тальник.

Четыре года подряд я встречаю здесь весну. Вижу таяние снега, ледоход, первые цветы черемухи. В конце апреля в Красноярске весна и красные тюльпаны на лотках и в корзинах, а через четыре летных часа, в Туруханске, — минус двадцать градусов, непривычно чистый снег и одетые в унты и шубы люди. Всегда кажется, что ты намеренно растянул год, дважды встретил весну.

Но не повторения весны искали я и мои товарищи в Туруханском районе Красноярского края, покинув привычный быт столичного города. Самый большой район края, равный по площади не одному европейскому государству, — еще малоизвестная страница истории народов нашей страны.

Здесь многое от нового быта, много новых людей. Здесь ежегодно по маршрутам выходят геологические партии — разведчики богатств земных недр Родины. Но здесь же рядом с настоящим и будущим есть что-то от прошлого. Даже в местном названии прибрежных селении — «станке» — сохраняется память тех далеких лет, когда первые строения стояли через тридцать-сорок километров и в них делали остановки — станы — русские переселенцы и этапные ссыльные.

Я — этнограф. Четвертый полевой сезон наша экспедиция работает в Туруханском районе, раскинувшемся на многие сотни километров по Енисею, по его притокам.

Мы изучаем культуру и быт кетов, небольшого народа, который издавна населяет этот край. Никогда у этого народа не было письменности. Никто еще не составил его истории. Никто даже не знает, откуда он появился в этих местах.

Мы живем одной жизнью с кетами. Нашим домом становится их островерхая, покрытая берестой хижина — «чум» — или брезентовая палатка. Мы вместе с ними уходим в тайгу на охоту и к озерам за рыбой.

Кеты, веками живущие в тайге, не совсем понимали, зачем кому-то надо знать о нартах и одежде из оленьих шкур — парке, о шаманах из почти забытого прошлого, о промысловом звере, о преданиях их старины. Необычное для нас им кажется простым и естественным.

Но здесь люди умеют слушать, и, хотя наши вопросы вызывают улыбку, им приятно, что разговор идет о них самих, об их народе, и они уважают этот непонятный, но, вероятно, очень нужный «верховским» труд.

«Верховские» — это люди, приехавшие в низовье Енисея из любой части страны или света. В представлении не только кетов, но и другого коренного населения края иная жизнь, иной мир там, в верховьях Енисея. Если вы даже из Москвы или Владивостока, вы все равно для местных жителей будете «верховским». Много веков тайга и Енисей дают здешнему населению пищу и труд. Енисей — надежда, источник жизни далекого, удивительного края.

*

Ветер давно стих, а волны продолжали бежать внакат. Половодье захлестывало станки на каменной стороне Енисея, подмывало дома, срывало их с фундамента и уносило вниз.

Мимо Туруханска, растянутого на высоком и крутом берегу в устье Нижней Тунгуски, проплывали и кружились в водовороте дома и срубы. Люди беспомощно, тоскливо провожали взглядом тесовые строения, крытые железом, и опасливо смотрели на Тунгуску, ускоряющую свой бег в Енисей.

Даже сейчас, при сером освещении тревожного пасмурного дня, заметна граница, где Тунгуска встречает воды Енисея, и, смешавшись с ними, бежит дальше к океану. Налево от этой полосы — светлые с легкой синевой воды Нижней Тунгуски, направо — мутные, глинистые потоки Енисея.

На видимой пограничной черте воды двух рек сшибались, вскипала пена, и еще на много десятков метров вперед вырывалась огненная быстрина Тунгуски в енисейских волнах, пока не сливалась, не смешивалась с размеренным течением великой реки.

Где-то в тридцати километрах севернее Дудинки ледяной барьер сдерживал Енисей. Вода подпирала льды и все выше ползла на крутой угор правого — каменного— берега. Енисей пучился, подставляя свои тучные бока по-весеннему многоводной и быстрой Тунгуске.

Против Туруханска, прижавшись к наволочному берегу, где сила течения спадала, стоит теплоход «Байкал».

Три дня он пытается преодолеть быстрину Тунгуски и пробиться в Туру. Дизели работают на полную мощь, но винты не могут сдержать напор, и теплоход медленно ползет назад.

Несется весенняя вода Тунгуски. Кружит дома и кряжи, снесенные в залитых водой станках, вырванные с ушедших под воду каменистых берегов. Вода гудит, бурлит и врезается в мягкий песчаный крутой берег Туруханска.

Высок крутой угор Туруханска! Вода не может затопить его. Даже в это небывалое половодье она шумит далеко внизу. Волны хлещут о берег, далекий гул раздается где-то под землей.