Последние обряды (ЛП)

  Что случилось с Ханной? Ханне и себе? Когда он в последний раз чувствовал побуждение взять телефон и набрать номер, который до сих пор знал наизусть? Одна из кошек ткнулась ему в ногу и замурлыкала; кто-то счастлив хотя бы тем, что Резник реже ночевал вдали от дома, что его присутствие ранним утром было все более и более гарантированным.

  Он нарезал немного черного ржаного хлеба и положил его под гриль. Варенье из чернослива или мармелад? Он подумал, что варенье из чернослива. Была книга, которую он начал читать — по крайней мере, перечитывал по частям — «Говорящий джаз: устная история». Джеки Феррис, сержант отдела искусства и антиквариата Двора, прислала его в подарок по завершении дела, над которым они работали вместе. Фрагменты записанного разговора идеально подошли для тех десяти минут, которые он позволил себе посидеть в кресле перед тем, как отправиться на работу.

  Участок, в обязанности которого входила охрана полиции Резнику, прекрасно располагался на окраине центральной части города, располагаясь на линии фронта между более бедным, преимущественно рабочим районом Рэдфорда и бывшим частным поместьем более богатого среднего класса Парк. . К востоку от Алфретон-роуд располагались студенческие квартиры Лентона, а к западу — сам город с расцветающими клубами и пабами и вездесущими толпами людей, жаждущих как можно лучше провести время.

  Комната уголовного розыска находилась на первом этаже, кабинет Резника был отгорожен в дальнем углу, столы отделения были забиты телефонами, клочками бумаги, запачканными кружками, справочниками, изжеванными шариковыми ручками, печатными бланками, клавиатурами, дисплеями.

  Кевин Нейлор, один из четырех детективов-констеблей в команде, с телефоном, зажатым между подбородком и плечом, изо всех сил пытался успокоить пожилую женщину, которая спустилась тем утром и обнаружила широко открытую входную дверь, телевизор, камеру, микроволновую печь. , и сто пятьдесят фунтов, которые она держала в старой жестяной банке из-под печенья Хантли и Палмер, пропали. «Да», — сказал Нейлор, и «Да, конечно», и «Да», и «Да, я понимаю», попеременно используя карандаш HB, чтобы делать заметки в блокноте и размешивать чай.

  Шэрон Гарнетт рассеянно теребила распущенный локон волос, просматривая список известных правонарушителей в поисках возможного соответствия между адресом в Рэдфорде и именем, которое она наполовину услышала в переполненном баре. У боковой стены Карл Винсент, с аккуратно отвернутыми наручниками на запястьях, сверял данные об украденных прошлой ночью машинах с одним из офицеров информации на Центральном вокзале.

  Все, что можно было показать о Бене Фаулзе, — это недоеденный кусок бекона посреди его стола. Резник отбросил искушение на задний план.

  Грэм Миллингтон, служивший его сержантом дольше, чем они могли себе представить, завис рядом с дверью в кабинет Резника, выпятив грудь и ощетинившись усами. Горностай, подумал Резник, страстно желая поохотиться на кролика.

  «Доброе утро, Грэм».

  Миллингтон хмыкнул.

  “Много активности.”

  «Да».

  — Значит, нормальная ночь?

  «Было ли это, педерастия!»

  Резник сел за свой стол, откинувшись на спинку стула. — Тогда лучше позволь мне в этом разобраться.

  «Знаешь, этот клуб раньше принадлежал Джимми Питерсу…»

  «Золотое что-то такое».

  «Это было в прошлом месяце. Разукрасила себя фиолетовой краской и несколькими увеличенными фотографиями той Дженнифер Олбран из телика, подбоченившейся ногами, называющей себя Горячей точкой. Недалеко от цели прошлой ночью, по любой дороге.

  "Беда?"

  «Скорые помощи мчатся по Алфретон-роуд, как будто это была Третья мировая война».

  "И?"

  «Полдюжины увезли в Королевский, кровоточащие по всему А и Е. Одно серьезное, колото-резаное ранение лица и шеи, коснись и отправляйся в реанимацию. Еще до десятка медики оказали помощь на месте. Так сказать. Джимми Питерс воет и скрежещет зубами из-за поврежденной обивки и разбитого стекла на тысячу фунтов».

  «Вероятно, удвоить эту сумму со страховки».

  "И остальные."

  — В любом случае, что случилось с его охраной? Джимми не открыл бы двери без пары мускулов в блестящих куртках и армейских ботинках.

  "В самой гуще. Свиньи в дерьме».

  Резник сделал вдох и медленно выдохнул. Почему, когда на чем-то удавалось зажать крышку, где-то ее срывало? «Хорошо, — сказал он, — есть идеи, с чего все началось?»

  Миллингтон фыркнул. "Сделайте ваш выбор. Единственное, с чем, кажется, соглашается большинство людей, это то, что эта группа парней пришла около двух, уже несколько листов на ветер. Одному из них приглянулся чужой счет. Остальное можешь догадаться».

  Резник покачал головой. — Эти ребята, Грэм, черные или белые?

  «Как снегопад».

  — А девушка?

  «Девушка тоже была белой. Не те, с кем она была.

  Поднявшись на ноги, Резник подошел к окну и посмотрел сквозь заляпанное стекло. Выросший в городе, его преследовали расовые беспорядки, преследовавшие его детство. Заставили его испугаться, стыдиться.

  — Цвет, — сказал Миллингтон, — это то, о чем ты думаешь? Расизм, что за этим стоит.

  "Я ошибся?"