Последние метры

Воздух такой сырой, что в нем можно стирать. Реальная влага, ощутимая не в парах, плещется совсем рядом, облизывая серые лобастые валуны, матовокрасные или медово-дымчатые днем. А сейчас - полная дезориентация: где вода, в метре или ближе?-не разглядишь, темень. Шагаешь наугад, обреченно: в грязь ли, в топь, удивительно живучие тут во всякое время года. Кажется, ты один посреди этого дикого, первобытного, необжитого еще мира.

И вдруг - острое, холодное колебание воздуха у лица, по которому угадалось чье-то хозяйское, уверенное даже в темноте передвижение. Затем лег на землю удлиненный, непривычно светлый отпечаток, проникший через проем открывшейся двери. И оттуда, из единственного освещенного места, вдруг раздался до предела голосистый, с трудом переносимый, уверенный грохот двигателя. Пошло питание из дизельной. Дизелист рядовой Дмитрий Козловцев смеется, поглаживает блестящий от краски кожух: хороша машина. Хороша и надежна.

Радиолокационная станция, вобравшая в свое небольшое тело силу дизеля, дает на зеленоватом поле экрана четкую засветку - цель! Развертка будто слегка пошлепывает по ней светлым усиком, подгоняет, как нашкодившую, к береговой кромке.

Приглушенный, но какой-то уж очень собранный, деловитый голос капитана Климова.

- По РЛС обнаружена в пятнадцати кабельтовых цель. Пеленг… курс… Прожекторному расчету: опознать цель!

Удивительная сила приказа! Как рубильник главного пульта, он разом соединяет невидимые контакты, превращая их в единую замкнутую цепь. Обрывается то, что минуту назад еще занимало тебя, но вдруг оказалось ненужным, лишним. Уходят прочь посторонние мысли. Остается сосредоточенность - чуткая, как обнаженный нерв.

- Расчет - к бою!- командует младший сержант Громенко, и четыре пружинных фигурки расчета неуловимым броском занимают исходные позиции.

Глаза, мало-помалу привыкшие к темноте, уже различают далеко справа неясную, как Млечный путь, вытянутую и потому похожую на фосфорическую иголку полоску порта с проглядывающими сквозь туман огнями, различают черные ромбы, переплетения стальных конструкций наблюдательной вышки - самого высокого на берегу сооружения. На ней, припаяв к глазам бинокль, стоит наблюдатель рядовой Калинкин,

Свистят колесиками раздвижные массивные двери - шире, шире, и вот на бетонный мостик по рельсам выходит платформа - прожекторная установка, на секунду, как перед броском, замирает; но даже и в таком, нерабочем еще положении видна скрытая в ней мощь и сила. Стал тесным мостик - все пространство занял прожектор. Толстый, в кулак, фидер питания от дизельной с ручьем провода вошел в гнездо, как прилип. Теперь прожектор с дизелем - одно нерасторжимое целое, как нерасторжим затвор с автоматом.

- Прожектору; азимут.., градус… Осветить цель!-действует согласно приказу Громенко, звонкоголосо ставя задачу трем своим помощникам.

Младший прожекторист рядовой Середа вращает поворотный штурвал и, разделенный поблескивающими пирамидками стекол, сходящимися к центру, прожектор нацеливается в ночь.

Выстрел контакта - сухой и внезапный, как удар молнии. Белый, длинный, словно гигантский раскален-ный прут, луч бьет в направлении цели. Воздух в том месте, где льется свет, голубой, слепящий. Все вокруг словно уменьшено - только луч, единый тут властелин, раздвигает пространство.

- Влево луч!- ориентирует младшего прожекториста Громенко, и почти одновременно с наблюдательной вышки и рифленой площадки прожектора слышится доклад:

- Цель обнаружена! Координаты…

Луч стойко застыл на цели, уткнулся вбок. Взгляд наблюдателя, только что следившего за светом синхронно лучу, устремлен на белую, как лезвие штыка, баржу.

- Опознать цель!-командует Климов голосом, в котором запросто угадываются те победные, праздничные нотки, что слышатся в голосе сталевара со словами: «Пробить летку». Наверху, у прожектора, на вышке, в дизельной остро чувствуют это.

- Есть, опознать цель! - весело раздается в ответ и без промедления:-Цель опознана! Слева по лучу, в пятнадцати кабельтовых от берега,- баржа.

Ударение по-флотски, на последнем слоге. Здесь знают терминологию, и потому с особым шиком произносят: баржа. Слово «буй» с таким шиком не выговоришь, хотя, признаться, в прошлую ночь именно это морское изобретение с коротким упрямым именем доставило немало хлопот. Буй - не баржа: площадь отражающей поверхности значительно меньше.

- Найдем,- уверенно говорил тогда младший сержант Громенко.- Понадобится - иголку отыщем.