Последняя одиссея

Придерживая Эгги на плече, Сейхан ткнула Грея локтем в бок и указала на пару настоящих великанов, вдвое выше любой другой статуи. Они стояли по обе стороны от лестницы, держа в огромных руках бронзовые валуны. Проходя под их холодными взглядами, Грей отметил высокие купола черепов и концентрические круги на месте глаз. Он уже видел этих гигантов, только тогда они были сделаны из камня.

Сардинские гиганты Монте-Прама.

Ковальски тоже узнал их. Проходя между стражами, он прошептал:

– Елена рассказывала, что Гефест изготовил гигантов, метавших валуны. А еще такого, который сжигал людей заживо.

– Это вы про Талоса? – сказал, подойдя, Бейли. – Стража острова Крит?

– Вроде да, – пожал плечами Ковальски.

Бейли продолжил:

– Талоса одолела Медея – при помощи зелий положила конец его огненному бдению. – Священник огляделся, рассматривая другие четыре лестницы и стоявших на них великанов. – Здесь буквально оживает греческая история…

Ковальски зарычал на него:

– Надеюсь, все же нет, падре. Лучше прислушаемся к совету арабского капитана и не станем тут ничего оживлять.

18:48

Спускаясь по лестнице, Мария старалась держаться ближе к Джо.

– Думаете, это возможно? – спросила она остальных. – Чтобы феаки создали все это своими руками?

На лице Грея читалось сомнение, зато Бейли был уверен.

– Я глубоко изучал историю античных автоматических механизмов и прочих устройств. В эпоху эллинизма родилось много таких штуковин. Их создавал Гефест, проектировал Дедал…

– А разве все это не мифы? – спросила Мария.

– По большей части, конечно же, мифы, но есть и много достоверных исторических сведений: о греческих мастерах, инженерах и математиках, создававших невероятные самоходные машины, помимо Герона Александрийского и его магических храмовых врат. Чьи-то имена сохранились, прочие канули в безвестность. Филон Византийский создал себе служанок. Другой мастер соорудил механического коня, способного пить. Даже врата древнего олимпийского стадиона, говорят, открывались сами, и при этом в небеса взмывал бронзовый орел, а в воду нырял бронзовый дельфин.

Грея это не убедило, и Бейли привел еще аргументы:

– Мало кто знает, насколько были продвинуты греки. Они слыли мастерами гидравлики и пневматики: изобрели кронциркуль и строительный кран, сложные шестерни и лебедки, карданный подвес и насосы. Возможно, феаки, народ мореплавателей, собирали подобные знания и на их основе работали тут, в безопасной изоляции от мира, на краю света. Представляю, как они собирали механизмы, экспериментировали, строили, испытывали. А если они в конце концов открыли мощный источник энергии, то это помогло им совершить технологический прорыв.

– Пока они не зашли слишком далеко, – добавил Мак, мотнув головой в сторону темного заброшенного города, основания которого они наконец достигли.

– Ну, урок они усвоили, – заметил Джо. – Это уж точно.

Мария задумалась. Согласно антропологии, знания передаются от одной культуры к другой: если в одной части мира период открытий заканчивается, начинается в следующей. В западном мире факел изобретений переходил от греков к римлянам, а когда Римская империя пала, его перенял арабский мир – запалив пламя золотого века ислама. Позднее, когда оно угасло, эстафету снова приняла Европа.

Возможно ли, чтобы нация мореплавателей совершила такой скачок самостоятельно?

Или им помогали?

Два года назад на другой миссии, когда Мария и познакомилась с Джо и в которой Баако сыграл важную роль, «Сигма» напала на след таинственных кураторов античного мира. Народа, который в шумерских текстах называли Хранителями. Оставаясь в тени, они мелькали и в поздних иудейских хрониках.

Мария оглядела темный город. Может, это поселение – еще одно свидетельство вмешательства Хранителей?

Как бы там ни было – сами ли, с помощью ли неведомых учителей, – феаки определенно творили чудеса.

Одновременно восхитительные и ужасные.

Конец лестницы упирался в широкую чашу из полированного известняка. Пустая, она была минимум четверть мили в диаметре и вдвое меньше в глубину. Здесь же оканчивались и другие лестницы. Вдоль кромки бассейна выстроились сотни гигантских бронзовых рыб; загнув хвосты и открыв пасти, они восседали на постаментах носами кверху.

Мария представила, как из этих ртов бьют фонтаны, наполняя зеркальное озеро. Прямо над бассейном, вделанный в потолок, висел диск солнца. Под его холодным светом отдыхали горожане, родители присматривали за детьми, плещущимися в воде и скачущими под водяными брызгами. Маленькие лодочки бороздили мирную гладь бассейна.

Вид, наверное, и впрямь был чудесный.

И чудовищный.

Напротив дворца высилась последняя бронзовая скульптура. Земноводная тварь с шестью длинными шеями и крокодильими головами, высотой в три этажа, разместилась на краю пересохшего озера, опустив в него когтистые передние лапы.

Мария всмотрелась в раскрытые пасти, полные акульих зубов.

Да, детишки вряд ли ходили сюда купаться…

Джо стволом дробовика указал на середину озера, где зияло крупное сливное отверстие, уходящее в недра земли.

– А может, вот он, настоящий вход в ад?