Последняя из Лунных Дев

Лиззи уже хотела нагнуться за лежащей на крыльце газетой, когда заметила, что что-то небольшое висит на одной из нижних веток дерева. Охваченная любопытством, она оставила «Chronicle» на ступени и босиком по траве подошла к ясеню, чтобы увидеть предмет вблизи. Когда она поняла, что это такое, внутри у нее все будто сжалось: на замызганной веревке висела, обвитая за голову, неказистая соломенная кукла в черном платье и остроконечной шляпе.

Лиззи осторожно потянула за веревку. Вопреки ожиданиям, та легко выскользнула с ветки, и кукла опустилась ей в руки. К горлу соломенной фигурки была приколота записка.

«Не дозволяй ведьме жить».

Как и все представительницы Лун, Лиззи хорошо знала эту цитату из Книги Исхода.

При виде этого белого обрывка бумаги у Лиззи по спине пополз неприятный холодок. Бумага была плотной и слегка глянцевитой, похожей на ту, что выпускается в больших рулонах и порой используется в закусочных, чтобы покрыть стол, или в детском саду для пальчикового рисования. Строка из Библии была выведена корявыми красными буквами чем-то, похожим на восковые мелки.

Лиззи оглянулась через плечо, быстро обведя взглядом двор, улицу за оградой — но того, кто бы мог это совершить, нигде не наблюдалось. Чего, собственно, и следовало ожидать.

Хэллоуин — он же Самайн[12] — всегда был одним из любимых праздников у местных детишек. Альтея относилась к этому с неизменным спокойствием и даже порой посмеивалась над самыми изобретательными их шалостями. Особенно ее, помнится, позабавила пентаграмма, выложенная из туалетной бумаги на переднем дворе. Но все это было много лет назад. Неужели снова началось? Или это все же что-то иное, не столь безобидное? Нечто гораздо более зловещее?

— А я все думаю, куда ты запропастилась? — появилась в дверях Эвви. Развязав фартук, она перекинула его через плечо. — Что у тебя там?

— Ничего, — отозвалась Лиззи, пряча жутковатую куклу у себя за спиной. — Наверное, глупый розыгрыш.

Эвви с подозрением прищурилась:

— Дай взгляну.

— Да ничего особенного.

— Что ж, тогда и нечего это прятать. Давай сюда.

Лиззи посмотрела на протянутую ладонь Эвви. От этой женщины уж точно ничего не ускользнет!

— Я думаю, что ничего особенного, — снова сказала она, очень желая поверить собственным словам, и передала Эвви куклу. — Такое частенько случалось после того убийства. Один раз даже кто-то нацарапал пентаграмму на капоте бабушкиной машины. А в другой раз мы нашли на заднем крыльце дохлую кошку. Но дальше запугиваний никогда ничего не шло. Вот и тут, видимо, кто-то решил поумничать.

Взяв в руки куклу, Эвви стиснула зубы и с чувством ее тряхнула.

— Эта кукла не умничанье, детка. Как не умничанье и подобная записка.

На этом Эвви резко развернулась и ушла в дом, оставив Лиззи на крыльце.

Вздохнув, Лиззи последовала за ней:

— Только, пожалуйста, не раздувайте из мухи слона.

— Из мухи слона?! Что, по-твоему, это означает? — потыкала она пальцем в корявые буквы послания. — Если это приходит тебе на следующий же день после того, как ты нанесла этому типу визит? А я тебе скажу, что это значит. Это значит, что кто-то очень не рад тому, что ты вернулась и взялась ворошить прошлое. Это уже не какой-нибудь малолетний шалун с улицы. Это сделал кто-то взрослый. Кто-то, кто для тебя опасен.

— Или, быть может, просто тот, кто хочет заставить нас считать его опасным. — Лиззи сделала паузу, чтобы поглубже вдохнуть и заодно придумать, как бы отговорить Эвви — да и себя заодно — от каких-либо непоправимых действий. — Послушайте, я знаю, как пугающе это, возможно, выглядит…

— В самом деле? — Эвви, подбоченясь обеими руками, сверкнула на нее возмущенным взглядом. — Потому что там, откуда я родом, серьезно относятся к таким вот висельным петлям.

Лиззи с вразумленным видом опустила голову.

— Да, Эвви, разумеется. Но здесь все по-другому. Никто тут никого линчевать не собирается.

— Мы не можем знать, кто и что тут собирается делать, и не станем это выяснять. Тебе необходимо вызвать полицию.

— Эвви, меньше всего на свете мне нужно подключать к этому полицию. На данный момент всего лишь горстка людей знает, что я здесь. Но стоит мне поднять трубку и сообщить в полицию о записке — об этом будет знать уже весь город. И тогда не будет вообще никаких шансов, что кто-то захочет со мной поговорить. Прошу вас, не говорите никому и ничего. По крайней мере, пока. — Она взяла Эвви за руку и слегка пожала ей пальцы. — Пожалуйста!

— Ладно, — буркнула Эвви и сунула куклу обратно в руки Лиззи. — Но все-таки избавься от нее поскорее. Как частенько говаривала моя мать, нам ни к чему, чтобы рядом болтался какой-нибудь злобный джу-джу[13]. И можешь говорить что хочешь, но это как раз он самый и есть — злой джу-джу.