Последняя битва

– Я надеюсь, мы скоро победим Обезьяна и вернемся на­зад в эти добрые и обыкновенные времена. И я надеюсь, что эти времена продолжатся навсегда, навсегда, навсегда. Наш мир должен когда-нибудь прийти к концу. Возможно, у это­го мира конца не будет. Алмаз, разве не прекрасно, если Нарния будет продолжаться вечно, и все будет, как ты рас­сказываешь?

– Ну, сестрица, – ответил Алмаз, – все миры приходят к концу, кроме страны Аслана.

– Ну, я надеюсь, – заметила Джил, – что конец этого ми­ра будет еще через миллионы и миллионы лет… Эй, что это мы остановились?

Король, Юстэс и гном уставились на небо. Джил вздрог­нула, когда вспомнила, какой ужас они недавно видели. Но на этот раз ничего такого не было. Они увидели что-то ма­ленькое и черное на фоне голубого неба.

– Я ручаюсь, – сказал единорог, – что, судя по полету, это говорящая птица.

– Я тоже так думаю, – отозвался король. – Но вдруг она шпион Обезьяна?

– По-моему, сир, – ответил гном, – она похожа на орла Остроглаза.

– Не скрыться ли под деревьями? – спросил Юстэс.

– Ну, – возразил Тириан, – лучше стоять неподвижно. Он наверняка заметит нас, если мы будем двигаться.

– Смотрите! Он кружит, похоже, он увидел нас, – воск­ликнул Алмаз. – Он спускается вниз широкими кругами.

– Стрелу на тетиву, леди, – сказал Тириан Джил. – Но не стреляйте, пока я не скомандую, он может оказаться дру­гом.

Если бы они знали, что будет в следующий момент, они бы не так пристально наблюдали за грациозностью и легко­стью гигантской птицы, скользящей вниз. Орел сел на ка­менный утес в нескольких футах от Тириана, склонил украшенную гребнем голову и сказал со странным орлиным клекотом:

– Привет тебе, о, король.

– Привет и тебе, Остроглаз, – ответил Тириан. – Посколь­ку ты называешь меня королем, я понимаю, что ты не при­спешник Обезьяна и его фальшивого Аслана. Я рад твоему появлению.

– Сир, – сказал орел, – когда вы услышите новости, вы будете сожалеть о моем появлении, как ни о чем еще не со­жалели в жизни.

Сердце Тириана, казалось, перестало биться при этих словах. Он сжал зубы и промолвил: «Продолжай».

– Две картины я видел, – начал Остроглаз, – одна – Кэр-Паравел, полный мертвых нарнийцев и живых тархистанцев, знамя Тисрока, развевающееся над башенными стена­ми, и ваши подданные, бегущие из города в леса. Кэр-Паравел был взят с моря. Позапрошлой ночью двадцать огром­ных кораблей из Тархистана подошли к берегу.

Никто не промолвил ни слова.

– И другая картина; в пяти милях от Кэр-Паравела, бли­же сюда, лежит мертвый Рунвит, кентавр, с тархистанской стрелой в боку. Я был с ним в его последний час, и он дал мне поручение к вашему величеству – напомнить, что миры приходят к концу, а благородная смерть – это сокровище, и каждый достаточно богат, чтобы купить его.

– Так, – сказал король после долгого молчания, – Нарнии больше нет.

Глава 9. ВЕЛИКОЕ СОБРАНИЕ У ХЛЕВА

Долгое время они не могли ни говорить, ни даже плакать. Затем единорог ударил копытом о землю, тряхнул гривой и заговорил:

– Сир, теперь нет нужды советоваться. Ясно, что планы Обезьяна были серьезнее, чем мы думали. Без сомнения, он долгое время был в секретных сношениях с Тисроком, и, как только нашел львиную шкуру, сообщил Тисроку, что пора готовить корабли для завоевания Кэр-Паравела и всей Нарнии. Теперь нам семерым осталось только вернуться на­зад к Хлеву, рассказать правду и принять судьбу, которую Аслан посылает нам. И если каким-то чудом мы победим три десятка тархистанцев, пришедших с Обезьяном, мы по­вернем обратно и умрем в битве с огромным войском, кото­рое вскоре придет сюда от Кэр-Паравела.

Тириан кивнул, повернулся к детям и сказал:

– Теперь, друзья, вам настало время вернуться в ваш соб­ственный мир. Несомненно, вы сделали все, для чего были посланы.

– Но… мы не сделали ничего, – ответила Джил, дрожа, но не от страха, а потому, что все вокруг было так ужасно.

– Ну, – возразил король, – вы освободили меня, ты сколь­зила передо мной, как змея, в лесу прошлой ночью и захва­тила Недотепу, а ты, Юстэс, убил тархистанца. Вы слиш­ком молоды, чтобы разделить с нами, сегодня ночью или несколько дней спустя, нашу кровавую кончину. Я умоляю вас, нет, я приказываю вернуться в ваш собственный мир. Мне будет стыдно, если я позволю таким юным воинам пасть в битве за меня.

– Нет, нет, нет, – сказала Джил (она была очень бледна, когда Тириан начал говорить, потом внезапно покраснела и снова побледнела), – мы не должны, все равно, чтобы ты ни говорил. Мы останемся с тобой, что бы ни случилось, не так ли, Юстэс?

– Да, но нет нужды даже обсуждать это, – заявил Юстэс, засунув руки в карманы (и забыв, как странно это выгля­дит, когда ты в кольчуге), – потому что, понимаете ли, у нас нет выбора. Что толку говорить о возвращении назад! Как мы вернемся? Мы не знаем магии, нужной для этого.

Это был прекрасный довод, но в тот момент Джил ненавидела Юстэса за то, что он сказал об этом. Он говорил как-то ужасно сухо, когда другие были так взволнованы.