Последняя битва

Когда они подошли поближе к Хлеву, все притихли. На­чалась настоящая лесная работа. До стены Хлева они доби­рались в течение двух часов. Чтобы рассказать об этом пу­ти, надо исписать много страниц. Путешествие от одного укрытия до другого было уже отдельным приключением; им приходилось подолгу ждать, было несколько ложных тревог. Если ты ходишь в походы и умеешь ориентироваться в лесу, ты поймешь, на что это было похоже. Перед закатом они укрылись в зарослях остролиста в пятнадцати ярдах от Хле­ва, пожевали бисквиты и легли.

Наступило самое тягостное – ожидание. К счастью, дети поспали пару часов, но глубокой ночью холод разбудил их. Хуже всего было то, что они проснулись еще и от жажды, а воды достать было негде. Недотепа стоял, нервно подраги­вая и ничего не говоря. Тириан спал, положив голову на спину единорога, так же крепко, как в своей королевской постели в Кэр-Паравеле. Разбудили его звуки гонга. Он сел и увидел свет костра с другой стороны Хлева. И понял, что час настал.

– Поцелуй меня, Алмаз, – сказал он, – скорее всего, это наша последняя ночь на земле. И если я обидел тебя в чем-то, большом или малом, прости мне.

– Дорогой король, – ответил единорог, – мне бы хотелось иметь что простить. Прощай. Много радостей мы пережили вместе. Если бы Аслан дал мне выбор, я не выбрал бы дру­гой жизни, чем та, которая была, и другой смерти, чем та, что впереди.

Затем они разбудили Остроглаза, он спал, положив голо­ву под крыло (это выглядело так, будто у него совсем не было головы), и поползли вперед к Хлеву. Они оставили Недотепу позади Хлева, сказав ему на прощанье несколько добрых слов, потому что уже никто не сердился на него, и приказали не двигаться, пока кто-нибудь из них не позовет его, затем заняли позицию у стены Хлева.

Костер был зажжен недавно и только начинал разгорать­ся. Он был всего в нескольких футах от них, а огромная толпа нарнийцев располагалась по другую сторону костра, поэтому Тириан не мог как следует разглядеть их, хотя ви­дел десятки глаз, сверкающих в отблесках огня, подобно то­му, как видны глаза кролика или кошки в свете автомо­бильных фар. Как только Тириан занял свою позицию, гонг перестал звучать, и откуда-то слева показались три фигуры. Один из пришедших был тархан Ришда, тархистанский ка­питан, другой Обезьян. Ришда сжимал его лапу и тащил за собой, а Обезьян жалобно скулил: «Не так быстро, ну, по­жалуйста, не так быстро. Мне совсем плохо. О, моя бедная голова! Эти полуночные встречи дорого мне обойдутся. Обезьяны не приспособлены к тому, чтобы бодрствовать ночью. Я не крыса и не летучая мышь. О, моя бедная голо­ва!» С другой стороны от Обезьяна медленно, степенно и важно, подняв хвост вверх, вышагивал кот Рыжий. Они подошли к костру и остановились так близко от Тириана, что могли бы увидеть его, если бы посмотрели в ту сторону. Но, к счастью, они туда не смотрели. Тириан слышал, как Риш­да сказал Рыжему, понижая голос:

– Теперь, кот, твоя очередь – смотри, хорошо играй свою роль.

– Мяу, мяу, рассчитывай на меня! – ответил Рыжий, шаг­нул прочь от костра и сел в первом раду собравшихся жи­вотных, среди зрителей, если можно так сказать.

Ибо, действительно, как часто случается в жизни, это было похоже на театр. Толпа нарнийцев напоминала зрите­лей, занявших свои места, маленькая, заросшая травой по­лянка перед Хлевом, где горел костер и откуда Обезьян и Ришда разговаривали с толпой – сцену, сам Хлев походил на декорации, Тириан и его друзья как бы выглядывали из-за кулис. Это была отличная позиция. Если бы кто-нибудь из них шагнул вперед в свет костра, все глаза моментально устремились бы на него, но пока они стояли в тени Хлева был один шанс из ста, что их заметят.

Тархан Ришда подтащил Обезьяна ближе к огню, они оба повернулись лицом к толпе и, конечно, тем самым, спиной к Тириану и его друзьям.

– А теперь, обезьяна, – сказал тархан Ришда низким го­лосом, – скажи те слова, которые более мудрые головы вло­жили тебе в уста. И держись прямо. – Говоря это, он ле­гонько тыкал Обезьяна пальцем в спину.

– Оставь меня одного, – прохныкал Хитр, но сел прямее и начал более громким голосом:

– Теперь слушайте, все вы. Случилась ужасная вещь. Злейшая и худшая из того, что происходило в Нарнии. И Аслан…

– Ташлан, дурак, – прошептал тархан Ришда.

– Ташлан, я имею в виду, конечно, – сказал Обезьян, – очень сердит по этому поводу.

В напряженном молчании звери ждали, какие новые не­приятности обрушатся на них. Маленькая компания за сте­ной Хлева тоже затаила дыхание. Что произойдет теперь?

– Да, – сказал Обезьян, – в тот самый момент, когда Сам Ужасный среди нас – здесь, в Хлеву, позади меня – одно злое животное решило сделать, что бы вы думали… то, что никто бы не осмелился сделать даже будь он в тысяче миль отсюда. Это животное оделось в львиную шкуру и бродило по лесам, выдавая себя за Аслана.

Джил удивилась на минуту, не сошел ли Обезьян с ума. Почему он говорит правду? Рев ужаса и ярости прокатился над толпой зверей. «Г-р-р-р, – раздалось рычание. – Кто он? Где он? Дайте мне испробовать на нем зубы!»