Последняя битва

В тени деревьев на дальней стороне поляны что-то двига­лось. Оно медленно скользило на север. На первый взгляд его можно было принять по ошибке за дым, оно было серого цвета и сквозь него были видны предметы. Но запах смерти – это не запах дыма. Кроме того, оно, в отличие от клубов дыма, не изменяло очертаний. И было похоже на человека с птичьей головой, с жестким кривым клювом. Четыре руки были подняты над головой и тянулись к северу, будто оно хотело сжать Нарнию в тисках. Пальцы – все двенадцать – были искривлены, как и клюв, и кончались длинными ост­рыми птичьими когтями вместо ногтей. Оно не шло, а про­носилось над травой, и трава, казалось, высыхала.

Едва взглянув на это, Недотепа издал ужасный рев и бросился в башню. Джил (которая, как вы знаете, не была трусихой) спрятала лицо в ладонях, чтобы ничего не ви­деть. Другие смотрели вслед, пока оно не скрылось в гуще деревьев. Снова показалось солнце и запели птицы.

Все снова смогли дышать и двигаться, и больше не похо­дили на статуи.

– Что это было? – спросил Юстэс шепотом.

– Я уже видел ее, – сказал Тириан. – Она была из камня, позолоченная и с алмазами вместо глаз. Когда я был не старше тебя и гостил у Тисрока в Ташбаане, он повел меня в великий храм Таш. Я видел ее там на алтаре.

– Это… это была Таш? – спросил Юстэс.

Вместо ответа Тириан обнял Джил за плечи и сказал:

– Что это с вами, леди?

– В-в-все хорошо, – проговорила Джил, отнимая руки от побледневшего лица и пытаясь улыбнуться. – Со мной все хорошо. Просто я на минуту почувствовала себя плохо.

– Похоже, – сказал единорог, – что это была настоящая Таш.

– Да, – согласился гном, – глупость Обезьяна, который не верит в Таш, дала больше, чем он сам ожидал. Он позвал Таш, и Таш пришла.

– Куда это… оно… она… направилась? – спросила Джил.

– На север, в сердце Нарнии, – ответил Тириан. – Она пришла жить среди нас. Они призвали ее, и она пришла.

– О-хо-хо, – закудахтал гном, потирая свои волосатые ру­ки. – Это будет сюрприз для Обезьяна. Люди не должны вы­зывать демонов, пока не поймут, кого зовут.

– Кто знает, покажется ли Таш Обезьяну? – сказал Ал­маз.

– Куда делся Недотепа? – спросил Юстэс.

Ослика окликнули по имени, и Джил обошла вокруг баш­ни. Они уже были готовы идти на поиски, когда, наконец, серая голова осторожно показалась в дверях, и он спросил: «Оно уже ушло?». Когда его вывели из башни, он дрожал, как собака перед грозой.

– Я понял теперь, – сказал Недотепа, – что я действитель­но был очень плохим ослом. Я не должен был слушать Хит­ра. Я никогда не думал, что может начаться такое.

– Если бы ты меньше говорил о том, что не очень умен, и пытался бы стать умнее… – начал Юстэс, но Джил пре­рвала его.

– Оставьте бедного старого Недотепу, – сказала она. – Это была ошибка, не так ли, Недотепа, милый? – И она поцело­вала его в нос.

И хотя все были очень взволнованы тем, что увидели, они снова сели и продолжили разговор.

Алмаз не многое мог рассказать. В плену он все время был привязан позади Хлева, и конечно, слышал некоторые планы врагов. Его пинали (какое-то количество ударов он вернул назад копытами), били и грозили смертью, требуя признать, что тот, кого выводили и показывали при свете костра, действительно Аслан. И если бы его не освободили, то казнили бы этим утром. Он не знал, что случилось с яг­ненком.

Они решали, надо ли этой ночью идти к Хлеву, чтобы показать нарнийцам ослика и попытаться объяснить им, что их одурачили, или идти на восток навстречу кентавру Рунвиту, который ведет помощь из Кэр-Паравела, а потом вер­нуться и сражаться с тархистанцами и Обезьяной. Тириану больше нравился первый план: ему была ненавистна мысль, что Обезьян будет продолжать запугивать его народ. Но с другой стороны, поведение гномов прошлой ночью послужи­ло предостережением. Невозможно было предсказать, что случится, даже если все увидят ослика. Еще больше ослож­няли дело тархистанские солдаты. Поджин думал, что их около тридцати. Тириан считал, что если нарнийцы станут на их сторону, то он, Алмаз, дети и Поджин (Недотепа в счет не шел) будут иметь шансы победить тархистанцев. Но если хотя бы половина нарнийцев – включая всех гномов – просто сядет и будет наблюдать или даже сражаться против них? Риск был слишком велик. И не следует забывать о призрачных очертаниях Таш. Что будет делать она?

Поджин сказал, что ничего плохого не случится, если Обезьян останется со своими проблемами еще на пару дней – ему же теперь некого выводить и показывать. Нелегко им с Рыжим будет придумать объяснение. Если звери ночь за ночью будут просить увидеть Аслана, а Аслан не выйдет, можно быть уверенными, что даже простаки удивятся.

В конце концов все согласились, что лучше всего пойти и попытаться встретиться с Рунвитом.