Читаем Последнее танго полностью

Наш следующий выход в том концерте был в конце второго отделения, ты обещал напоить меня апельсиновым соком, и мы пошли в бар. У служебного выхода нас окликнул незнакомый мужчина восточного типа, в руках у него была какая-то продолговатая бархатная коробочка. Он ее открывает – там колье. Я еще и сообразить не успела, что подарок предназначается мне, а ты с нейтрально-вежливым лицом незаметно сжал мне локоток. Понятно. Мы улыбаемся и, не останавливаясь, проходим мимо. Поклонник с колье остался позади, а ты тихонечко требуешь от меня ответа:

– Моя принцесса все еще хочет сока или поедем выбирать колье?

– Сока хочу. Два стакана. Один – жажду утолить, второй – горечь от потери колье запить.

Мои слова тебя развеселили. Я и сама не позарилась бы на дорогой подарок, да еще от незнакомца, но было интересно, почему ты так среагировал.

– Такие подарки могут делать только очень близкие люди. На Востоке это норма, а у нас ко мно-о-огому обязывает, – тихо и спокойно ответил ты.

Ты умел настоять на своем и не обидеть, объяснить, но не навязать своего мнения. С тобой пропадало желание спорить, тебе хотелось подчиняться. И это преклонение не унижало меня – богаче делало. В жизни без тебя я столкнулась с тем, что страх и усталость тоже рождают подчинение. Но как унизительно оно, как трудно с этим жить!

Меня арестовали 2 июля, к вечеру привезли в Констанцу и до полуночи, больше четырех часов, допрашивали. Я была свидетелем собственного обвинения. Через неделю мне объявили, что получена санкция на мой арест, и меня уже допрашивали как обвиняемую «в совершении преступления, предусмотренного «ст. 58–1 „а” УК РСФСР». От допроса к допросу я понимала, что мне все меньше хочется отстаивать свое мнение, спорить и бунтовать.

На первом допросе возмутила формулировка «удрала из СССР», и я потребовала внести поправку в протокол – «уехала по любви как законная супруга». Старший следователь контрразведки МГБ, некий Соколов, рассердился. Его оскорбительный монолог длился достаточно долго. Я узнала «правду» про всю мою семью – в наш с тобой адрес такие булыжники летели! Спасибо, пощадил папу – так и сказал: «В вашей семье только отец приличный был и тот помер». Да, биографию мою изучили основательно!

Выслушала я все и спросила, откуда такие характеристики, не подкрепленные ни одним фактом. И опять следователь стал возмущаться – он считал, что такую характеристику заслужила и я, и вся моя семья. К ночи я поняла, что силы меня покидают, и протокол я подписала с той самой унизительной фразой «удрала». Я уже и лица Соколова не помню, а все, что он говорил, и голос его из памяти не уходят.

Вернули меня в клетушку-одиночку, и она мне раем показалась. Тогда я вспоминала свою первую Пасху в Бухаресте. Главным по крашенкам был О-Папа. Отчим твой чудеса творил – так красиво расписывал пасхальные яйца! Заглядение! Я тоже решила тебя удивить – испечь куличи. Делать это мне предстояло впервые, и я очень волновалась. У нас уже была своя квартира, и все решили собраться у нас после службы и крестного хода. Для меня было так важно, чтобы тесто подошло и куличи удались. Когда мы собрались идти освящать их в церковь, ты достал еще один кулич из буфета:

– Вдруг мука оказалась бы неудачной? Тогда бы ты расстроилась – вот я для подстраховки и запасся. Но ты у меня мастерица, а скрывала. Зря я волновался, думал, неумеху в жены взял.

– Да, – подтвердила я, гордая собой, – мастерица. Я еще не то умею! Когда мы с тобой будем старенькие, не будем уже работать, я буду сама готовить и каждый день пирожки тебе печь. Ты станешь круглый, как Колобок, и ленивый.

– Ленивый – это правильно, укачусь от тебя, и Лиса меня съест.

Мы дурачились. Посмеивались друг над другом. Ты был удивительно чистый верующий человек. Я в этом еще раз убедилась в тот светлый Христов праздник. Мы освятили куличи, крашенки и пасху. Потом дома ты рассказывал мне о пасхальных службах, в которых тебе доводилось участвовать. Очень тепло вспоминал Кишинев, который, по твоим словам, даровал тебе веру. В твоей библиотеке был сборник рассказов Александра Куприна. Кажется, рижское издание. Год издания – 1928. Ты брал книгу в руки всегда со словами: «Вероньке было 5 лет, когда появилась эта книга, и Петя ее купил». Ты любил читать вслух «Пасхальные колокола» Куприна, рассказы Бунина, стихи Михаила Кузмина, Семена Надсона и других авторов. Ты менялся в зависимости от того, что делал. Другими становились лицо, голос, взгляд.

Еще в Одессе я обратила внимание, как ты, нет, не подстраивался – перевоплощался в зависимости от ситуации и собеседников. «Чубчик», «Ваньку» пел разудалый весельчак, танго – томный обольститель, а романсы – человек душевный, способный сильно любить и глубоко чувствовать. Совсем другого Петра Лещенко я видела на деловых переговорах. Многие сегодняшние предприниматели могли бы поучиться у тебя, как можно быть жестким, предприимчивым коммерсантом и оставаться деликатным, отзывчивым человеком.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии