Читаем Последнее танго полностью

Двое молча переглянулись, а краснолицый с издевкой в ответ:

– Скоро предъявим, а сейчас поторапливайся.

Я понимала, что бесполезно дискутировать. Спрашиваю, как быть с собачкой. Могу ли я позвонить знакомым, чтобы ее забрали? Мне обещают, что о ней позаботятся, звонить никому не разрешают. Один из присутствующих, тот, который открывал сейф, устроился за столом, разложил наши украшения, достал чистые листы бумаги, линейку и стал переписывать «изъятые ценности». Замерял линейкой цепочки и старательно, хмуря лоб, вписывал какие-то цифры. В деле сохранился тот исторический документ:

...

«1. Дамские часы №13243 ж/металла с ремешком.<…>

7. Две цепочки ж/металла по 46 см каждая.<…>

13. Кольцо желтого металла с изображением на нем нот…»

Под тринадцатым номером – тот самый перстень, который ты единственный раз снял с руки перед концертом в Брашове. До сих пор не понимаю, почему ты это сделал, что ты чувствовал в тот день? Вот я, когда меня забрали, долго не могла поверить, что это не розыгрыш – настолько все было похоже на дешевую самодеятельность. Собрала вещи. Тут вспомнила, как еще один краснолицый «товарищ» полтора года назад мне пообещал, что лесок придется повалить, и решила взять шубу. Брать мне разрешали все, еще и сами что-то складывали. Я не видела, что, сколько. Было все равно. Пожалела только, что раньше твой сейф не разобрала и не раздала его содержимое и наши драгоценности тем, кто нуждался в этом.

Вышли из квартиры. У меня в руках аккордеон и чемодан с вещами, у них тоже руки не были пустыми. Прощание с Жужу было самым трудным. Она в меня вцепилась, скулила тихо-тихо – еле оторвали и бросили в прихожей. А дальше закрытая дверь, за ней Жужу скулит, один из конвоиров опечатывает дверь. Все по закону.

Потом с теми же тремя спутниками я ехала в купе поезда, на котором было написано по-румынски: «Бухарест–Констанца». Что дальше? Я не знала. Увижу ли тебя? Знаешь ли ты, что со мной? Вопросов много, да ответов нет. Вечером в Констанце меня впервые допросили. В 19.00 начали, закончили в 23.00. Объяснили, что пока я прохожу как свидетель. Свидетель чего? Оказалось, собственной преступной связи с белоэмигрантом и бегства из страны.

Свидетеля, видимо, как особо опасного, поместили в камеру-одиночку метр на полтора с дырой в углу и грязным, набитым соломой матрасом на полу. Заставили перед этим пройти унизительные процедуры с раздеванием и отбиранием всех вещей. Забрали постельные принадлежности. Разрешили надеть только легкое платье, даже нижнее белье отобрали. Потом отвели меня в комнату, где восседал вежливый следователь в чине капитана. Перед ним уже были разложены наши отобранные украшения, чистые листы бумаги, линейка. Он переписывал оставшиеся «изъятые ценности». Закончив составление описи, следователь спросил, нет ли у меня золотых изделий во рту. Я продемонстрировала единственную золотую коронку. От одной мысли, что сейчас ее будут снимать, дурно стало. К счастью, с одной коронкой следователь решил не связываться. Простил мне ее великодушно. Махнул рукой:

– Ладно, распишитесь под описью. – И к конвоиру: – В камеру ее.

Конвоир под грохот собственных сапог препроводил меня в камеру. Шли по коридору, с двух сторон глухие железные двери. У сопровождавшего меня амбала было жутко неприятное лицо, какая-то недоразвитость была в нем. Мелкие глазки на заплывшем лице, белесо-рыжие ресницы и брови. Когда я зашла в камеру, он прорычал: «Подъем в 6, отбой в 24», – и дверь с грохотом закрылась. На другой день на допрос меня вел более приятный «провожатый». После допроса даже скрутил для меня «козью ножку», прикурил и бросил в окошко камеры. Так я впервые закурила – бросила лишь год назад.

В одиночке я пробыла полтора месяца – до середины августа, пока не зачитали приговор. После оглашения провела жуткую ночь – думала о тебе, просила не сдаваться, потому что кроме тебя меня некому спасти. Все чудилось, как скулит Жужу, тревожилась о ней. Вспоминала фотографию: зимний Бухарест, у меня из муфты выглядывает Жужу – такая славная мордочка. И до смешного не давали мне покоя крючочки и застежки с подаренной тобой каракулевой шубки, вырезанные «с мясом» огромными ножницами злобной теткой-надзирателем. Сколько в ее лице было ненависти к этой шубке, с каким удовольствием она ее кромсала! Лучше бы забрала себе и носила. Но забирать могли только начальники, а мелкие служки отыгрывались по-другому: не упускали случая поиздеваться, унизить.

Так началась новая жизнь…

Часть 2 Если бы старость могла

Струны, ну почему вы так звучите?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии