Последнее танго

В 1938 году появился в СССР и другой „Андрюша”. Это был благонадежный комсомольский фокстрот, мелодию которого сочинил композитор Илья Жак на стихи поэта Григория Гридова. Пела „Андрюшу” и записала на пластинки юная Клавдия Шульженко. Мне неизвестна история создания этого фокстрота, в нескольких источниках утверждается, что музыка народная, обработка И. Жака. Так вот и этого „Андрюшу” некоторые авторы приписывали Петру Лещенко. Курьезный пример из рассказа Михаила Рощина „Таня Бобрыкина и Парад Победы”: „Громко играл открытый патефон и так же громко радио, только по радио пели военные песни и марши, а с пластинки несся голос Лещенко: “Эх, Андрюша, нам ли быть в печали, пой, играй, гармонь, на все лады?..” Михаил Рощин дважды напутал, надо было цитировать точнее: „Не прячь гармонь, играй на все лады”. В стране, „где жить стало лучше, жить стало веселей”, песня эта была благосклонно отмечена партийной печатью, как способствующая коммунистическому воспитанию молодежи. Но кажется мне, что без „буржуазного” фокстрота Петра Лещенко не могло бы быть „Андрюши” Жака и Гридова».

Эту песню, ее советский вариант, я впервые услышала перед самой войной. Мы с подружкой вечером оказались на вокзале, провожали кого-то из ее знакомых. Там было много военных – войска перебрасывали к границе. Настроение у солдат было веселое, они пели под гитару песню про Андрюшу. Георгий прав, бравурная близняшка твоего «Андрюши» была очень популярна у нас в стране, действительно, их часто путали.

Когда ты пел «Андрюшу» на репетиции в день первой нашей встречи, я хотела рассказать тебе о том, как наши лейтенанты на вокзале пели советский вариант, но не случилось. И уже в Бухаресте после твоих слов, что в этой песне больше грусти, описала ту сценку:

– На одесском вокзале похожего «Андрюшу» впервые услышала.

– Вспомни, как пели. Ну же, девонька, вспомни. Мой-то «Андрюша» другой!

– Кажется так: «Эх, Андрюша! Нам ли быть в печали? Возьми гармонь, играй на все лады. Так играй, чтоб горы заплясали, чтоб зашумели зеленые сады!»

Увы, больше я напеть не смогла. Ты, кажется, был огорчен:

– Автор «Андрюши» – талантливый музыкант. Стихи были изначально на польском. О России, за которую сердце болит. Я потому и выбрал ее, а там еще были другие милые фокстроты. Но мы их еще с тобой споем.

– А ты был знаком с композитором?

Ты не ответил. Я не стала настаивать. О Белостоцком узнала опять же от Георгия: «Зигмунт Белостоцкий создал более сотни произведений: в основном это были танго и фокстроты, создавал он также музыку к фильмам. Был он музыкальным руководителем в театрах Лодзи и Варшавы. Погиб во время войны при ликвидации Варшавского гетто в 1942-м или 1943 году. В творческом наследии Белостоцкого было несколько песен с „русской душой”: фокстроты „Наташа” и „Катюша”, вальс „О любви не говори мне” и другие. Каждая из этих песен в исполнении Петра Лещенко могла бы стать шедевром, но повезло только „Андрюше”, русский вариант этого зажигательного фокстрота в исполнении легендарного певца получил бы всемирную известность.

Польский текст „Андрюши” сочинил Людвик Старский (Калушинер) (1903–1984), поэт, писатель, журналист, литературный руководитель театра-ревю „Пражское Око”, автор более 20 киносценариев. Фокстрот „Андрюша” был записан на пластинках в двух вариантах: полном и сокращенном. Полный вариант был записан только один раз в исполнении Тадеуша Фалишевского. Остальные исполнители (Адам Астон, Януш Поплавский и хор Юранда) взяли из текста песни только припев».Приведу лишь один куплет, ты о нем говорил:

Ech, Rassija, juz dzisiaj ty niczyja.

Gdzie czasy dawne i slawne te dni?

Gdy zal jest na duszy, ja ide do Andriuszy

I zn'ow o dobrych czasach serce sni.

(Эх, Россия, сегодня ты уже ничья.

Где давние времена и славные те дни?

Когда грусть гложет душу, я иду к Андрюше,

И вновь о добрых временах сердце видит сны.)

Теперь я знаю, ты взял эту песню в свой репертуар и продолжил разговор с Андрюшей о России, где «каждый, кто хочет, вслух тебя порочит». Видно, довелось тебе при жизни наслушаться упреков и нелепых слухов о себе. Возможно, те, что слышала я, еще цветочки. Тебе достались ягодки, и совсем не сладкие.

Как рождались и рождаются слухи? Я пыталась восстановить в памяти рассказы о твоем детстве со слов твоей мамы, отчима, сестры Вали. История о том, как ты танцевал за котелок каши, пересказывалась много раз на разные лады. И такой ты в тех пересказах несчастный и голодный! А на самом деле, как рассказывала твоя мама, ты был горд, что «артистом работал» да еще зарабатывал. И очень достойно вел себя, хотя и был босоногий и голодный.Твоя мама, Мария Константиновна, тебя растила одна. В песне «Мальчишка», которая была записана на первой твоей пластинке в Берлине в 1931 году, ты признавался:

Я – сын Матрены Александровны,

Отец, Бог ведает, кто был такой…