Читаем Последнее танго полностью

Мне было 17 лет, когда началась война. Отец ушел добровольцем в первый же день. Мама просила остаться, ведь он по состоянию здоровья был комиссован, но папа даже слышать ничего не хотел. Не было пафоса и показухи ни в его словах, ни в поступках:

– Не смей даже думать об этом! Это мой долг. У меня десять патронов, девять для фашистов, один для меня. Детей и себя береги.

Старшего брата призвали вслед за папой. Мы с младшим, Толей, и мамой остались в Одессе. В городе стало вполовину меньше жителей – уезжали евреи, семьи коммунистов. Вслух это не обсуждалось, но становилось все больше пустующих квартир. Вокруг города начали строить оборонительные сооружения. Город стали бомбить чаще – было страшно. Все прошлое называлось «до войны».

В том прошлом, с отцом, было спокойно и надежно. Когда мы остались без него, забота о доме легла на меня. Как-то в первые дни, пока еще была работа в кинотеатре, я, возвращаясь домой, попала под бомбежку. Испугалась, побежала в панике, сломала каблук, и бывает же такое – вдруг все стало безразлично. До дома добиралась прихрамывая, со сломанным каблуком в руке, но спокойная. В квартире – никого. Оказалось, что все спрятались в подвале, где хранился уголь для котельных, ведь бомбоубежища не было.

Больше двух месяцев длилась оборона Одессы, 73 дня. Жутковато было. Электричества нет. Все магазины закрыты, продуктов нет. Жгли керосинки. С июня по октябрь 1941-го я с артистической бригадой от Одесской филармонии выступала на призывных пунктах, выезжала с концертами в воинские части. С нами выступали заслуженные артисты Украины Нил Топчий и Николай Савченко, Гонта и Лесневский, солисты Одесского театра оперы и балета. Возвращаясь после очередного концерта, я была ранена – осколками мне повредило лицо и раздробило колено, которое по сей день болит, ноет на погоду. Когда меня привезли домой всю в бинтах, мама упала в обморок.

Оккупация Одессы была стремительной. Осенью в город вошли румынские и германские войска. Румыны стали править в Одессе. Говорили, что под контролем германской армии находятся морской порт и вокзал. Нам надо было эвакуироваться, но я подвела своих близких – из-за ранения не могла двигаться. Родные меня не бросили, и мы оказались в оккупированном городе. С приходом румын в Одессе начались аресты и расстрелы. Мама, опасаясь за меня, сожгла мой комсомольский билет, документы и фотографии, свидетельствующие о папиной службе. Оставшиеся в городе семьи коммунистов и евреев сразу были взяты под контроль. Людей выводили из квартир, без объяснений увозили, и они семьями пропадали. Но об этом я знала понаслышке. А посты, которые румынские офицеры расставляли у каждого дома, и солдат, обыскивающих квартиры, видела сама. Сначала мы, как и другие оставшиеся в городе, с опаской выходили на улицу, как будто стены могли защитить нас от оккупантов. Но постепенно привыкли.

Я, как только снова начала ходить, попыталась устроиться на работу. Не сразу, но удалось найти место певицы в ресторанчике «Одесса» на Преображенке, неподалеку от базара. Страх и обреченность витали над Одессой. Мы, насколько возможно, начали приноравливаться к горькому военному быту. Я осталась кормилицей семьи, была в ответе за маму, младшего брата. Надо было зарабатывать, добывать пропитание.

Наша семья была на особом учете у румын. В городе были нацистские учреждения, мы как семья коммуниста должны были каждый день ходить туда и отмечаться, и мы не нарушали предписаний. Периодически в доме устраивали проверки. Однажды жуткий стук раздался в нашу дверь, в квартиру ворвались военные в румынской форме. Старший кричал что-то. Я разобрала только, что их интересовал мой отец-коммунист. Стали требовать, чтобы мы собирались и ехали с ними.

Мама плакала и просила не трогать нас с братом.

Я видела испуганные глаза младшего братишки, плачущую маму и не знала, что предпринять. Что-то подсказало мне, спасение – музыка. Я подошла к пианино, села и заиграла Первый концерт Грига. Особо ни на что не рассчитывала, скорее, для меня это был единственный способ успокоить собственные нервы, собраться с мыслями. Главное, как мне казалось, не уходить из дома. И еще я верила, что музыка способна усмирить ненависть и злость. Тишина за спиной подсказывала, что мы с Григом победили. Уходили «гости» без криков и не хлопая дверью.

Повседневные заботы приглушили чувство страха и беспокойства о папе. О нем не было никаких сведений. Тревоги добавило неожиданное возвращение старшего брата Георгия. Оказалось, Жоржик попал в плен, бежал, чудом ему удалось добраться до дома. Многие из его воинского соединения попали в плен или погибли в первые же дни войны. Была радость, что жив, и одновременно растерянность от незнания, как поступить.

Через три-четыре месяца массовые облавы прекратились. Проверка документов румынскими полицейскими проводилась выборочно, помогали им подвыпившие молодчики в гражданской одежде из местных.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии