Последнее шоу

Бэллард пыталась извернуться, но напрасно. Пыталась говорить сквозь кляп, но звуки не складывались в слова. Вонзив иглу в резиновую пробку, Трент набрал в шприц немного прозрачной жидкости.

— Вообще-то, эта штука предназначена для кошек и собак, — заметил он. — Но и на людей неплохо действует.

Положив флакончик и футляр для очков на стол, он деловито поднял шприц и щелкнул по игле ногтем.

— Пузырьки нам не нужны, верно?

Бэллард чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она могла лишь смотреть на Трента, но в остальном была бессильна. Он снова наклонился, оперся рукой о стул и вонзил иглу ей в левое бедро. Бэллард дернулась, и только. Медленно нажимая на поршень большим пальцем, Трент смотрел, как содержимое шприца входит в ее тело.

— Действует очень быстро, — сообщил он. — Пара минут, и все.

Отступив к столику, он убрал шприц и флакончик обратно в футляр.

— Пригодится для моей стервы, — сказал он. — Она та еще драчунья.

Бэллард показалось, что она смотрит на Трента сквозь тоннель. Кетамин, разливаясь по организму, уже делал свое дело. Бэллард попыталась напрячь мускулы, но не смогла этого сделать. Она была беспомощна. Захлопнув футляр для очков, Трент взглянул на нее и улыбнулся:

— Отличная штука, скажи?

Бэллард смотрела на него, чувствуя, как сознание уплывает куда-то вдаль. Вскоре тоннель съежился до размеров булавочной головки, а затем и вовсе исчез.

27

Во рту стоял привкус крови. Открыв глаза, Бэллард сперва не поняла, где находится, но память постепенно вернулась. «Дом вверх дном». Стул. Стяжки. Трент. Возвращая кляп на место, он поранил ей углы рта. Шея затекла, двигать головой было больно. Бэллард подняла лицо, и перед глазами вновь побежала рябь.

В комнате было темно. Уходя, Трент выключил лампу. Определить время суток по тусклому свету за шторами было невозможно. Бэллард понятия не имела, как долго пробыла без сознания и когда вернется Трент.

Поводив глазами по комнате, она увидела в зеркале собственное отражение, едва заметное в темноте. По-прежнему связана. Она напрягла мышцы, но стяжки держали ее все так же крепко. Нахлынула паника, и Бэллард попробовала переключиться на что-нибудь другое.

Итак, Трент поехал за бывшей женой. От «Дома вверх дном» до склада, где жила и работала Беатрис, двадцать пять минут — это в один конец, с поправкой на пробки. Если сейчас ночь, гораздо быстрее. Если середина дня, гораздо дольше. Также Тренту нужно как-то ее похитить. Одно дело, если на складе никого нет. Если же там идут съемки, вокруг будет полно людей. Это усложнит задачу и будет стоить ему лишнего времени.

Слишком много переменных. К тому же, не имея отправной точки — а Бэллард не знала, как давно уехал Трент, — строить прогнозы было бессмысленно. Но одно было известно наверняка: сейчас она одна и Трент допустил ошибку. В прошлый раз, взглянув в зеркало, Бэллард заметила, что пристегнута к стулу черными пластиковыми стяжками. Такие продаются в любом хозяйственном магазине: тонкие, предназначенные для строительных или бытовых нужд — например, для фиксации проводов в кабель-канале. Полиция такими не пользуется.

Бэллард знала: независимо от предназначения и плотности, у всех пластиковых стяжек есть общий недостаток, а именно их безусловная реакция на законы физики.

В полиции стяжки или гибкие наручники, в отличие от стальных, официально считались временным решением, и по вполне понятной причине: пластик и сталь — совершенно разные материалы. Об этом не раз говорилось в служебных записках и на инструктаже, да и в неофициальной болтовне то и дело всплывали поучительные истории. Смысл у них был один: если зафиксировал человека пластиковой стяжкой, глаз с него не спускай. Не важно, силен он или слаб. Пластик уязвим перед законами физики. От трения повышается температура. При повышении температуры пластик расширяется.

Бэллард попробовала подвигать запястьями. На сей раз она не пыталась разорвать стяжки: просто двигала руками вверх-вниз, чтобы пластик скользил по стойкам. Стяжки были тугие, сдвинуть их удавалось лишь на полдюйма. Полдюйма вверх, полдюйма вниз… Этого было вполне достаточно. Она двигала руками, словно поршнями, — вверх-вниз, вверх-вниз, как можно быстрее. Пластик терся о дерево. Через минуту жесткие стяжки больно впились в кожу, но вскоре Бэллард почувствовала, что температура пластика растет, и принялась работать руками еще быстрее, вкладывая в движения всю свою силу.

Боль стала невыносимой. Вскоре Бэллард почувствовала, как по рукам струится кровь, но не остановилась. Пластик начал расширяться. Полдюйма превратились в дюйм, потом в два.

Заливаясь слезами, закусив кляп, Бэллард продолжала двигать руками. Каждые две минуты она прерывалась, чтобы проверить, как идут дела. С обеих сторон она прилагала одинаковые усилия, но вскоре стало ясно, что левая стяжка быстрее реагирует на трение и тепло. Забыв про правую руку, Бэллард сосредоточилась на левой и принялась работать ею с удвоенной скоростью.