Последнее прощение

— Вот это я заработал в прошлом году при Эджхилле[2]. А вы где были, сэр? — Тоби сделал шаг вперед, его правая рука легла на эфес с чашкой. — Эту шпагу я обнажал за Господа, сэр. А когда силы зла окружили меня, вас рядом со мной не было! — Тоби грустно покачал головой. — Возблагодарим Бога, братья и сестры, за то, что он спас меня, капитана Скэммелла, от орд папистов этого самого Карла. Я предатель, да? Тогда я горд тем, что стал предателем ради моего Господа и Спасителя. Я убивал во Имя Господа, братья, но был ли рядом этот человек?

Тоби так убедительно имитировал протестантских ораторов, что вскоре вся небольшая толпа склонилась на его сторону. Зачинщик ссоры растерялся от благочестивой пылкости Тоби и с готовностью принес извинения, умоляя брата Скэммелла преклонить с ним колено в молитве. К несказанному облегчению Кэмпион, Тоби был великодушен в победе и, уклонившись от молитвы, но с набожными речами продолжил путь сквозь редеющую толпу. Когда опасность миновала, он ухмыльнулся:

— Этот шрам я заработал два года назад, когда полетел с лошади, однако сейчас он пришелся весьма кстати.

Она засмеялась, но ее охватило беспокойство.

— Тебя найдут, Тоби!

— Я загримируюсь, как актеры.

— Будь осторожен.

Некоторые меры предосторожности Тоби все же принимал. Он перестал ночевать в доме отца, а вместо этого пользовался комнатами друга, расположенными в черте города, однако инцидент с разгневанным субъектом в Сент-Джайлзе не давал ему покоя.

— Остался один завтрашний день.

— А что потом?

Они помедлили перед домом миссис Свон. Он улыбнулся ей той мягкой, веселой улыбкой, которую она обожала.

— Потом мы поженимся.

— Это невозможно.

— Почему?

— Из-за твоего отца.

— Мой отец безнадежно влюбится в тебя.

— Тоби! Ты же сказал, он даже знакомиться со мной не желает!

Тоби снова улыбнулся, ткнув ее в щеку пальцем:

— Куда он денется. Ему придется это сделать. Он не может отказаться знакомиться с моей женой, правда?

Она посмотрела на него, чуть посерьезнев.

— Мы сошли с ума, Тоби.

— Вероятно, — сказал он. — Но все будет хорошо, обещаю. Все будет хорошо.

Она верила ему, но ведь она была влюблена, а влюбленным всегда кажется, что судьба на их стороне.

Сидя один наверху в гостиной в доме, из которого через две недели ему предстояло уехать, сэр Джордж Лэзендер раскурил трубку своего любимого табака и подумал, как было бы здорово, если бы распространенное поверье, что листья табака — коварный продукт, вызывающий неестественные страсти и причудливые фантазии, соответствовало бы истине. Может, легче было бы отрешиться от тягот действительности.

Он вот-вот оттолкнет от себя зятя и старшую дочь. Он не думал, что вражда будет серьезной, но холодок наверняка появится.

Вот и Тоби он оттолкнул.

Дважды солдаты обыскивали дом в поисках сына, и дважды сэр Джордж совершенно искренне заявлял, что не знает, где тот. Он подозревал, что сын остался в городе, и ежечасно страшился сообщений о том, что Тоби арестован и брошен в тюрьму.

Во всем виновата эта девчонка. Девчонка Слайз. Сэр Джордж злился. Это, должно быть, хитрая, амбициозная особа, коль уж ей удалось заманить в свои сети его сына.

Он устроился возле окна, выходившего на восток, и стал смотреть на улицу. Было темно, лишь огни нескольких факелов то вспыхивали, то гасли. Двое солдат, в чьих шлемах отражалось красное пламя, проследовали в направлении Ройал Мьюз. В противоположную сторону прогромыхала пустая телега.

И чего только она не наговорила Тоби, чтобы завлечь его! Басни о Договоре, о печати, о несметных богатствах, верить в которые способен лишь ребенок. Но несмотря ни на что, Тоби ей верил! Он говорил с отцом о сэре Гренвилле Кони, о Лопесе и Эретайне, об украшении на цепочке. Какая чушь.

Сэр Гренвилл Кони был уважаемым человеком, членом парламента, адвокатом, блистательно зарекомендовавшим себя в суде лорд-канцлера. Теперь он нажимал на рычаги власти в парламентских комитетах. Что может связывать сэра Гренвилла с провинциальным пуританином?

Лопес. Сэр Джордж знал с дюжину Лопесов, все испанские евреи, но в Англии никого из них не осталось, правда, сэр Джордж подозревал, что несколько евреев преспокойно и по-прежнему незаметно живут в городе. Лопес. Что может быть общего у испанского еврея и девушки из Дорсета?

И, наконец, Эретайн. Сэр Джордж признал, что воспоминание об этом человеке ему приятно. Был такой Кристофер Эретайн, друг Джона Донна, которого все звали просто Кит, но он, как полагал сэр Джордж, умер уже много лет назад. Других Эретайнов, кроме Кита, сэр Джордж не знал, хотя, возможно, они и были. Леди Маргарет, наверно, в курсе, ей известны все именитые семейства.

Сам сэр Джордж не был знаком с Китом Эретайном, хотя в молодости сотни раз слышал разговоры о нем. Говорят, Джон Донн называл его самым безумным из всех безумцев Англии, которому в этой стране не было равных в бою, в хитрости и в любви. Проказник с дамами, острослов, поэт, человек, которого король Иаков бросил в Тауэр. Ему каким-то образом удалось выбраться, но ценой тому было пожизненное изгнание из Англии.