Последнее предупреждение

К его приезду все было готово. Кистеру он еще раньше переслал коды, с помощью которых можно было попытаться разблокировать передатчики, контролирующих преданность и послушание рабов. А так же чертежи устройства, которое он разрабатывал все пять лет, пока находился вне дома. Первое и последнее его изобретение. Не принесшего ему ничего, кроме разочарования. После которого он отрекся от техники. И в первую очередь потому, что сработало. Чересчур сработало. Еще бы не сработало. К технике у него был дар с детства.

А к чему у него не было дара?

Наверное, к одному единственному: сохранять и беречь близких.

Он сконструировал генератор. Который тайно собрали на Татуине. Этот генератор создавал помехи в очень интересном диапазоне: блокируя сигналы пультов «господ».

Но этого было мало. Нужна была поддержка, финансовая поддержка. В неполные пятнадцать лет он это понимал. И воспользовался связями с руководством одной соседней планеты, которой однажды помог. Эта планета, - разумеется! - неофициально предоставила помощь деньгами и оружием. То, что запросил он в качестве платы за пару точных выстрелов. Впрочем, королева той планеты не любила рабства, и любила...

А... неважно.

Двадцать пять лет назад, когда он вернулся на Татуин, всё было готово к восстанию: оружие, коды разблокировки, генератор помех. Все были готовы выступить. И даже умереть, если понадобится.

Он сам был готов, вести за собой людей, и заплатить за их жизни своей.

Был готов к поражению.

Ко всему.

Но только не был готов потерять мать.

Тогда он просчитался, уступив ее желтому песку.

А восстание? Что восстание. У рабовладельцев не было ни единого шанса. Они были удивлены внезапным шквалом ярости вчера еще тихих существ, находившихся в безвольном положении вещей.

Против силы восставших, наверное, и Великая Сила была бы бессильна. Ибо нет, и не было никого, кто так же будет отчаянно сражаться, как те, кому нечего терять. Нет ничего сильнее стремления к свободе.

Они победили. А он проиграл.

Узнали ли о его роли в этом восстании джедаи или просто закрыли глаза - после гибели матери, ему стало безразлично.

Безучастие. Слишком рано оно подступило. Комком в горле. Ладонью сжатой в кулак.

Двадцать пять лет назад. День в день.

Как странно, что сейчас, здесь, в пустоте гиперпространства, он не только вспомнил, но и пережил всё заново. Тот горн эмоций, в котором постепенно была выкована его выдержка и холодная ярость. Он пережил все свои чувства и ощущения по капле: безумную и отчаянную надежду; веру в свои силы и последовавшую за этим страшную потерю, лишившую его части себя, приведшей к слепому исступлению. Постепенно яростное безумие переплавилось в скорбное бесчувствие и апатию, а потом уже, только потом в холодное равнодушие.

Все началось на Татуине.

Желтая планета. Планета песчаных бурь.

Нет случайностей. Тантив отправился к ней, ведя его за собой, неспроста.

Чего же ты не учел?

Неужели того, что все твои дороги ведут на Татуин?

Госпожа сенатор стояла у экрана. Силовые линии гиперпространства сходились и расходились, пересекались, создавая эффект нереальности происходящего. Они отливали всеми цветами видимого диапазона, как в некоторых мирах, которые она посещала, отсвечивали полосы неба после дождя. Когда госпожа сенатор была маленькой, кажется, лет в семь, впервые попав в космос, она широко раскрыв глаза смотрела на криволинейные узоры гиперпространства, забыв обо всех и не реагируя ни на кого. Отец тогда ей сказал, что в ультрафиолетовом диапазоне картина несравненно красивее, и пообещал, что покажет, если она соизволит отобедать. Что человек не может видеть этой красоты, без специального оборудования. Зато запросто могут генозианцы и многие насекомоподобные алиены. Остался им в качестве подарка эволюции вот такой вот рудимент.

Как странно, что она вспомнила отца. Это с ней случалось нечасто. Только пару раз за двадцать лет в особо кризисных ситуациях, когда было безумно страшно или хотелось опустить руки и выть крайтон-драконом.

Какие глупости. Она справится. И выйдет победителем.

Победителем.

Она справится.

Неубедительно. Если бы ты произнесла это вслух, то голос бы предательски задрожал.

Имперский разрушитель - это не шутка. Это серьезно.

Достаточно серьезно, чтобы вспомнить всю жизнь и попрощаться с ней.

Жизнь? А была ли она? Что ты помнишь? Демагогические заседания в Сенате, бесконечные и пустые? Дипломатические миссии, официальные визиты, подковерные игры? Все это ерунда и не заслуживает внимания. Детство? Оно было так давно, что кажется, будто ты всегда была такой: слегка усталой от жизни, мудрой и взрослой.

Мудрой. Хм. Не очень было мудро похищать планы, да еще и удирать от Дарта Вейдера.

Вейдер. Темный Лорд ситхов.

Сколько же она его знает? Целую жизнь. Целую политическую жизнь.

А у тебя есть жизнь? Ты живешь?

Разве не началась эта самая жизнь, когда ты приказала нарушить закон?

Когда отдала приказ идти против власти.

Против власти, против закона, но не против совести.

Как глупо! Если б тебе было двадцать лет, подобная наивность заслужила бы снисхождения. Но ты старше.

Много старше.