Последнее предупреждение

Капитан, играя желваками, махнул рукой.

- Пушки к бою, товь.

- Вы будете стрелять по своим, капитан? - изумился старший офицер координации.

- Для нас уже все равно: просто побег или вооруженное сопротивление. Вы не оставили пост, когда было время. Так что сейчас ваши действия квалифицируются как нарушение субординации. Так что, отставить разговоры, к сарлакку!

- Есть, сэр.

- Отлично. Поворот десять градусов.

- Есть.

- Лорд Вейдер вызывает Тантив IV. Остановитесь или будете уничтожены.

- Огонь! - скомандовал капитан.

Пушки корабля выплюнули залп огня, зацепив разрушитель, но защитные экраны последнего рассеяли ударную волну.

Капитан подошел к лейтенанту:

- Как скорость?

- Нам еще нужно время.

Ответный залп с разрушителя не замедлил последовать. На этот раз там не шутили. Вновь взвыли сирены. Щиты были практически сорваны.

- Вот и начался кошмар, - проговорил капитан, косясь на сенатора. Она хладнокровно замерла у экрана, спокойно наблюдая за боем. На лице снова не отражалось и тени эмоции. По опыту Антиллес понял: это значит, что эмоции хлещут через край. Такая женщина стоила уважения: и жаль, что теперь ей придется умереть. «Тантив» ощутимо тряхнуло, и капитан мгновенно вернулся к суровой реальности, позабыв всякую лирику. Поэтам не место на поле боя. Оды про храбрость будем складывать, когда победим. Если продержимся.

ГЛАВА 1. ПРИЧИННО-СЛЕДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ

- Милорд, они прыгнули в гиперпространство!

- Направление отследили?

- Да.

- Какова их точка выхода?

- Татуин, милорд.

Размеренное дыхание. Маска, к счастью, не пропускала эмоций.

Хотя причем тут маска? Он сам не пропускал ничего.

Выдать могли только глаза, спрятанные за темными линзами.

А если бы не было линз? Кто бы осмелился заглянуть в сокровенное?

Если даже Император отводил взгляд и не любил подобного в отношении себя с его стороны. Если последний раз они смотрели глаза в глаза друг другу двадцать лет назад.

Татуин.

Целая жизнь между фразами, а для офицера, ожидающего распоряжений, всего пара секунд, пустяки.

- Все готово для прыжка?

- Только что закончили расчеты, милорд.

- Хорошо, теперь свяжитесь с нашими патрулями, ближайшими к Татуину. Пусть встречают гостей. Предупредите: стрелять только по двигателям и глушить передачи.

- Есть, милорд.

Дарт Вейдер отвернулся к экрану. На душе было поразительно мерзко.

Татуин - уже двадцать лет как Бен Кеноби месит ногами песок на этой планете. С детства обучаясь в Храме, он не был избалован лишними удобствами. Напротив, воспитание падаванов многими считалось излишне аскетичным. Но взять бы тех критиков сюда! Вот уж где суровый край. И дело не только в отсутствии комфортного климата, не только в каменно-песчаном ландшафте, дефиците воды и растительности, но и в окружающих людях.

Двадцать лет здесь - а его все еще продолжают считать пришлым чужаком. Хотя бывший джедай вносит посильный вклад в общину: ремонтирует аппаратуру и лечит людей, но все равно остается посторонним. В спину часто летят косые взгляды, - особенно когда Бену удаются сверхъестественные (на взгляд местных обывателей) вещи. Кеноби знает, что за глаза его называют «чокнутым отшельником» и «колдуном». Даже если бы он женился на дочери местного фермера, то все равно остался чужаком. Как и его потомки.

Желтый песок. Ветер и жара - извечные спутники его теперешней жизни. Каждый день похож на предыдущий. Не жизнь, а выживание. И что держит тут фермеров? Неужели они не могут накопить денег и улететь? Во многих мирах нужны люди, не чурающиеся тяжелой работы. Но все как один сидят здесь и боятся перемен. В их речах нет фраз «я могу переломить судьбу» или «это зависит от меня», зато Бен не раз слышал, что «когда-нибудь, вероятно, жизнь станет лучше, легче». Фермеры уповают на будущее, на удачу, на мудрого правителя. На что-то внешнее, что придет и разом всем поможет, но не на себя. Что же делает их такими? Безнадежность? Тяжелые условия? Неизменность течения жизни? Пассивность? Отсутствие мотиваций, честолюбия?

Их позиция не была ему близка. Но осуждать их рыцарь не мог. Если они выработали для себя приемлемую схему выживания, то кто он такой чтобы критиковать их? Так когда-то жили их деды и прадеды. Вмешиваться и смущать людей? Искать активных, энергичных среди молодежи? Но если таковые и появляются, то сразу же уезжают, не оставляя своего беспокойного духа этому песку. А остаются-то как раз самые пассивные, осуждающие своих братьев и сестер, сынов и дочерей, которым не сидится на месте. Пассивность закрепляется в следующем поколении... и в результате ничто никуда не движется.

А может, это люди как люди, а просто ты видишь в них свои недостатки? Ведь ты сидишь здесь, тоже уповая на кого-то другого? На Силу? Как ранее на Избранного?