Последнее небо

– Что я буду тут делать? – яростно вопросил он Улу. – Дрыхнуть по двадцать часов в сутки? В стандартные сутки! Остается еще четыре часа. Что я буду делать четыре часа?

– Кинг, я не знаю, – Ула вздохнула, – но чем меньше ты будешь скандалить, тем раньше я тебя выпущу.

Петля, не задумываясь, согласился с Лонгом, что отдохнуть – это было бы славно. Он лишь настоял на том, чтобы прихватить с собой свой «секретарь», под завязку набитый играми. Ула подумала и разрешила.

А Джокер воспринял все с философским спокойствием. В изолятор так в изолятор. Отдыхать так отдыхать.

– Они все заражены, – сообщила Ула к середине дня, – все четверо.

Гота она нашла в ремонтном цехе, где они с Пенделем и остатками его отделения собирали какую-то странную конструкцию. Правда, Гот, скорее, просто присутствовал при сборке. Время от времени его использовали на подхвате: тут подержать, здесь приподнять.

Без Зверя, разумеется, не обошлось. Возможно ли такое, чтобы Гот без Зверя? И этот, похоже, был здесь главным. Во всяком случае, Пендель за разъяснениями обращался именно к нему. Ула не понимала ни вопросов, ни объяснений, но наблюдать за работой было интересно. Она давно не видела Зверя иначе как за компьютером, когда он появлялся в рейхстаге в конце рабочего дня, да и то лишь в том случае, если Ула сама находила время зайти туда. Ну, и… в постели, конечно.

– Чему ты улыбаешься, можно узнать? – угрюмо поинтересовался майор, отвлекаясь от работы и отводя Улу к выходу из цеха. – Четверо заражены. А остальные?

– Пока здоровы.

– Пока?

– Я надеюсь, что больше никто не заболеет.

– А вакцина или что там еще делается, ты можешь что-нибудь придумать?

– Это не так просто. Если бактерии миновали «SPL», боюсь, антибиотики, которые есть в нашем распоряжении, окажутся неэффективны. Я буду выяснять, что из имеющихся у нас препаратов может убить вирус без вреда для человека. Но, Дитрих, у нас почти ничего нет в готовом виде и очень мало возможностей что-то приготовить. К тому же я не вирусолог. – Ула встретилась с майором взглядом. – Скорее всего, они умрут. Все пятеро. И самое главное сейчас – не допустить, чтобы болезнь распространилась.

– Дерьмо! – Гот мрачно сжал губы. – Потерять пятерых для нас – непозволительная роскошь. Что такое «SPL»? Стоп. Не расшифровывай, лучше объясни нормально. Я знаю, что его вводят всем, кто улетает в космос, но что это за штука, как она работает?

– Это не штука. – Ула задумчиво подняла глаза к небу. – Это… как бы тебе объяснить, чтоб ты понял… «SPL» – человеческий синцитиальный симбионт. Синцитий – это форма ткани, такая клетка с большим количеством ядер. Она гнездится в трубчатых костях, а отдельные клеточки… ну, синцитиальные лейкоциты, они болтаются где попало. Понимаешь?

Гот вздохнул. Ула тоже.

– «SPL» вживляются человеку, – терпеливо произнесла она, – и выполняют те же функции, что антивирусная программа в компьютере. Они следят, чтобы никаких посторонних бактерий, тех, которые им неизвестны, в организме не было. Если такие все-таки появляются, «SPL» выделяют бактериофаги, которые цепляются к оболочке чужой бактерии и подправляют ее генетическую программу таким образом, что она начинает выделять такие же точно бактериофаги и в конце концов погибает. А бактериофаги, которые она выделила, принимаются за другие бактерии. Благодаря тому что они циркулируют в крови постоянно, даже те бактерии, которые способны принимать L-форму…

– Достаточно, – Гот поднял руки, – сдаюсь. Верю тебе на слово. И почему этот антивирус не сработал?

– Он сработал, как мог, – пожала плечами Ула, – и приостановил развитие болезни, но не уничтожил бактерий.

– Почему?

– Они мутировали. Дитрих, тебе нужна лекция по вирусологии?

– Нет. Но я хочу представлять, что происходит, хотя бы приблизительно. Сколько у нас времени?

– У них?

– У нас. Пока что все живы, и проводить черту между больными и здоровыми преждевременно.

– Сколько осталось Костылю, я не знаю. Остальные четверо… – она задумалась, – не меньше недели, это точно. Дальше будет видно.

– Мало, – мрачно сказал Гот. Ула виновато взглянула на него:

– Я пойду?

– Иди. Да, и если мы не можем вылечить… хотя быприостановить болезнь возможно?

– Я попробую.

Гот молча кивнул, не Уле, каким-то своим мыслям.

Вернувшись в цех, он сразу поймал вопрошающий взгляд Зверя. Дернул досадливо плечом.

– Ты сказал, нам понадобится двенадцать дней на то, чтобы закончить. Можно сделать все быстрее?

– Нет, – без раздумий ответил сержант. – Двенадцать дней работы в предельном темпе.

– В твоем обычном темпе. Можно…

– Нельзя. – И добавил, уже мягче: – Минус пять человек, Дитрих. Нас осталось пятнадцать. Улу вычеркивай сразу. Значит, четырнадцать. Кто-то должен совершать ежедневные облеты джунглей. Ты ведь знаешь, срок действия кислоты становится все меньше. Пусть даже летает один человек. Остается тринадцать. Четверо часовых…