Последнее испытание (СИ)

Наблюдая московитского монарха, президент заметил, что за пару лет тот заметно сдал. Тучность превращалась в ожирение, сопровождавшееся потливостью. Свекольный цвет лица свидетельствовал о гипертонии, мешки под глазами – о проблемах с почками. Западник на словах, Алексей Романов категорически отказался от помощи «дохтура» из церкви Единого, который врачевал Наталью Кирилловну и присматривал за Петром. Мысли его также не отличались динамизмом. Выслушав «ябеду» на князя Ромодановского, без которого уже и Азов взяли, а он не соизволил явиться к месту битвы и чинил препятствия с водным транспортом, царь задумался, вроде как вздремнул на миг, затем выдал резюме: треба было обождать.

– Как ждать? – Олег аж подскочил. – Войска из Европы не могут выйти к Черному морю, потому что не разбили Крымского хана. Без подкреплений не задавить очаги сопротивления в Анатолии, где турки режут немусульман, а христиане и иудеи, где удается, истребляют осман. Из-за нерасторопности князя срываются операции в Крыму, север Черного моря по-прежнему блокирован, как и устье Днепра с крепостью Ачи-Кале, основанной еще русскими – литовским князем Гедемином.

Вопрос был важный. Государь совещался с боярами, думу думал, еще совещался и огласил результат мозгового штурма: надо еще повременить. Престарелому и оплывшему жиром Алексею Тишайшему недавно исполнилось целых 45 лет.

Артамон Матвеев только охал, разводил руками и уповал на Всевышнего. Несмотря на его значительное укрепление в материальном плане, боярин оставался худородным выскочкой и без поддержки царя проигрывал по влиятельности носителям древних фамилий.

Изабелла, устав разглядывать сводчатые потолки и стрельчатые оконные проемы, напитавшись кисловатым запахом, который почему-то в царских палатах стоял как в сенях русской избы, обрадовалась выходу Олега. Президент не излучал восторга. К нему вышел сановный бородач, они обменялись несколькими фразами, после чего Сартаков жестом пригласил «монашку» и телохранителя выметаться из дворца.

Сбросив журналистке запись разговора с величеством, президент созвал конференцию. Присутствуя уже несколько дней при французском лидере, она отметила его любимый метод часто устраивать летучие совещания по сети, выслушивать мнение коллег и принимать собственное решение, часто неожиданное и противоречащее только что звучавшим суждениям. Но сейчас ни о чем судьбоносном речь не шла. Миссионеры услышали о провале переговоров с «Михалычем» и видении российских перспектив.

Олег считал, что казацким и испанским полкам придется двинуться западнее, за Днестр, увеличив продолжительность пути и подвергаясь опасности ногайских атак. Несмотря на огромное отставание от графика, он настаивал на десанте в район Керчи и Феодосии, чтобы выбить татар с востока Крыма и окончательно взять под контроль пролив между Черным и Азовским морем. Пока русские не могут раскачаться и занять Крым, который им преподносят на блюдечке, временная граница пройдет западнее старой генуэзской крепости над Феодосийским заливом. Рассчитывать на большее хотя бы до шестнадцатилетия Петра I нереально. Дай Бог, чтобы московиты удержали северное побережье Черного моря к востоку от Крыма.

– Почему вы так ждете Петра и не планируете ничего при новом молодом царе? – спросила мокрая от жары Изабелла, выпроставшись из-под монашеской рясы.

– Я вас умоляю, – ответил Олег в стиле Голдберга. – С Русью ничего не сделать, пока изнутри не пройдут системные реформы. Со стороны им ничего не навязать, нужен правомочный православный царь, которого примет боярский истеблишмент. Престолонаследник Федор Алексеевич подходит для реформ, как его отец для балета. Ему тринадцать лет, с детства ему дают наилучшее образование. То есть церковное. В истории Старой Земли он прославился тем, что подготовил проект академии, первого общеобразовательного учебного заведения в Московии.

– Это же прекрасно!

– Нет, мадмуазель. Царь главными людьми в академии ставил блюстителей. То есть вводил институт государственных цензоров, которые должны были тщательно следить, чтобы никакая западная зараза случайно не проникла в православное общество. Боюсь, если бы он правил дольше и довел до конца инициативу с блюстителями, в Московии заглохли бы все мелкие ростки западничества, проявившиеся при Тишайшем. На фоне академии все его остальные новшества – дозволение носить немецкое платье и брить бороду – лишь декорации. Патриарх Иоаким относится с пониманием к моим крутым поворотам. Но, сами понимаете, затевать буржуазную социальную и промышленную революцию, опираясь на главу патриархии, глупо. Ивану Алексеевичу восемь лет, он такой же хилый, как старший брат. Его, конечно, можно выходить, как Карлоса II, но кто ж позволит? Поэтому остаются Нарышкины, Матвеев и Петр I, которых мы постепенно перетягиваем на свою сторону. Остается уберечь их от стрелецкого бунта и козней родни первой жены Алексея Михайловича.

Изабелла переварила хитросплетения архаичной политики и с интересом спросила: