Последнее испытание (СИ)

Еще он не понимал, для каких целей на него навалились французы, самая мощная армия в мире, которые не вели операций на суше, но поддерживали русских гяуров. Теперь неполноценные славяне, годные разве что на продажу в рабство или сбор с них податей, осмелели настолько, что полезли на Керченский полуостров. Ничего, брат быстро поставит детей шакала на место.

В приятную прохладу дворца предательски забиралась июльская жара. Двое рабов усиленно работали опахалами.

Громкие голоса, возмущенные, перемешанные с криками боли, пистолетный выстрел и звон металла прервали сосредоточенные раздумья хана. Под своды ханского покоя быстрым шагом вошел рыцарь в серебристо-черной броне, походя разбросав охрану как детских игрушечных солдатиков.

Крымский лидер был наслышан об этих страшных людях в неуязвимых латах. Он вскочил с подушек, желая стоя встретить опасность или даже смерть, как мужчина, а не валяясь на коврах и покрывалах подобно наложнице.

Латник подвинул ногой низкий кованый столик, уселся на него и буркнул по-татарски:

– Сядь, Селим, не мельтеши. Разговор есть.

За все время существования ханства никому и в голову не пришло бы так грубо разговаривать с правителем. Хан Гирей застыл, не зная, что делать.

– Ну? Мне долго ждать? Или все расфигачить как в Кефе?

Услышав про феодосийскую крепость, правитель медленно опустился на подушки.

– Что с моим братом Кул-Болду? Он – нуреддин, возглавляет гарнизон.

– Не знаю, – равнодушно ответил рыцарь. – Зарыт в общей яме или погружен на галеон для отправки в Америку на плантации.

– Я готов платить за него любые деньги, чтобы выкупить из рабства, если он жив.

– Мне это не интересно. Вы столетиями продавали в неволю христиан. Пора и Гиреям носить ошейник. Так, мы отвлеклись на глупости. Вот условия прекращения войны. В течение месяца выводишь войска южнее Перекопа, по-вашему Ор-Капы. Ачи-Кале срыть. Разрешаю выход севернее Перекопа только торговым караванам не более чем с десятью вооруженными всадниками в охране. Если их хотя бы одиннадцать, ответишь своей задницей. Понял? Если хоть один налет на русское или малороссийское селение и захват рабов, с вами будет так.

Броненосец поднял странное оружие и пристрелил стоявших поодаль охранников, только поднявшихся с пола после попытки задержать пришельца. Когда глаза хана проморгались после яркой вспышки и начали различать окружающее, он увидел, что тела несчастных разорвало на куски, забрызгав роскошное убранство кровью и внутренностями.

Незваный гость меж тем извлек лист тонкой бумаги, развернул и показал карту Крыма.

– Вот твоя территория. Сверху Перекоп, на востоке граница проходит по Кефе и Ай-Манайскому перешейку. Все татарские поселения на севере ликвидировать. Восток мы уже зачистили. Если через месяц за указанной границей останется хоть один татарин, его ждут рабские колодки.

Рыцарь поднялся.

– Но, так не…

– Мне плевать на твое мнение и желание выполнять мои условия. Сидишь тихо – ханство живет еще лет пятнадцать-двадцать. Рыпнешься, и здесь будет большой русский рынок для продажи очень дешевых татарских невольников. Карту оставляю на память.

Он взял бронированной рукавицей тонкий изящный нож для фруктов и вонзил в изображение Крыма на карте. Лезвие насквозь пробило железную кованую столешницу. Острие прошло через Бахчисарай.

Пока хан с приближенными приходили в чувство после дерзкого ультиматума, тот же рыцарь материализовался в Кефе.

– Что Григорий, не зря я тебя прихватил из свиты Ромодановского?

– Там все полковники зело способны до ратного дела, – смутился Косагов.

Не пожалев содержимого аптечки на его раны, президент приказал выстроить всех участников штурма и битвы на перешейке. Крохотное войско в этих баталиях потеряло около тысячи человек, столько же раненых вряд ли станут в строй. В качестве сомнительного утешения жалкие остатки рейтарского полка, сведенные в батальон, получили нарезные винтовки.

Около десяти тысяч человек нетатарского населения, освобожденные из рабства или жившие здесь под татарским игом, с восторгом приняли новую власть. Фон Бокен всех мужчин вооружил трофейными мушкетами и мобилизовал на строительство цепочки укреплений от крепости до Азова.

Самое невероятное, многие из татарского местного населения не горели желанием уходить на запад к хану. Видно, жизнь под беями была настолько не сладкой, что они рискнули остаться.

Усилив голос техническими средствами, Олег произнес короткий монолог перед выстроившейся армией. Он назвал героями всех, кто сражался и выжил, а также тех, кто не дрогнул и пал на крымской земле. Поздравил православное воинство и несказанно удивил присутствующих, назвав оставшихся татар подданными русского государя Алексея Михайловича. В заключение президент сообщил, что отправил царю письмо с описанием подвигов русских солдат, мужества полковника Григория Косагова и героически павшего под Азовом князя Василия Голицына, а также сообщением о трусости и предательстве интересов Руси боярина Ромодановского.