Последнее японское предупреждение

– Спасибо, Галя, – отозвался папа, рассеянно глядя на ватрушки. – Садись, Санька, поешь, на самом деле, а то свалишься.

Я не хотела есть, вернее – не могла, кусок просто не шел в горло, но нужно было себя заставить, иначе, действительно, еще и я добавлю проблем, которых и так достаточно.

В довершение всего вошел охранник и зашептал что-то отцу на ухо. Тот потряс головой и переспросил:

– Кто?

– Сара Иосифовна, сестра ваша.

– Так чего ты голову мне морочишь? Впусти, – рявкнул папа и, когда охранник скрылся, повернулся ко мне и беспомощно развел руками: – Ты гляди, что делается! Сара приехала.

Мне было не до тетки, не до того, как она добралась сюда – одна, без помощи, зачем приехала. Мне вообще не было дела ни до кого. Я хотела одного: вернуть дочь, и пусть тетка при этом притащит сюда весь Саратов, я глазом не моргну.

Тетя Сара вошла в дом бочком, стянула пальто, сбросила сапожки без каблуков и прошла в гостиную:

– Фима! Зачем ты снова живешь с детьми? – начала она вместо приветствия, так, как будто виделась с нами последний раз вчера. – Старики, Фима, должны жить отдельно.

– Может, поздороваешься? – натянуто улыбнулся отец и шагнул к тетке, раскрыв объятия.

Тетка обняла его, вытерла заслезившиеся глаза концом повязанного платка – мне казалось, что я никогда не видела ее без этого атрибута, платок всегда венчал теткину голову, сколько я себя помню. Нужно было встать, поздороваться, а сил не было. Сейчас она узнает о Соне – и неизвестно, чем все закончится, тетя Сара старше отца, мало ли… А она уже повернулась ко мне, всплеснула руками:

– Фима, она так и не поправилась? Что готовит твоя Галина, что девочка совершенно не поправляется? Она так перестанет носить собственное тело!

Я вдруг разозлилась так, что не смогла удержаться. Наверное, эмоции требовали выхода, а сжавшаяся внутри пружина не выдержала и лопнула, совершенно лишив меня рассудка. Я вскочила, схватила из плетенки ватрушку и буквально сунула ее тетке в лицо:

– Галина по-прежнему готовит изумительно, много и разнообразно! Только вот есть это я не могу, понятно тебе?! Надеюсь, ты не станешь лезть в хозяйство, мы и без тебя как-то жили! С приездом, кстати! – с этими словами я откусила приличный кусок ватрушки и рванула из гостиной наверх, оставив отца и тетку в полном недоумении. Ну, папа-то все понимал, я думаю, а вот тетя Сара оказалась явно обескуражена приемом племянницы. Но это меня совершенно не волновало.

В комнате я упала на кровать и зарыдала, колотя по подушке руками. Силы, помогавшие мне держать себя в руках, закончились – ничто не вечно. Слезы не принесли облегчения, к тому же к тяжести на душе добавились еще угрызения совести. Не стоило так с теткой… Но вскоре это снова отошло на второй план. Я отдернула штору на окне, села на подоконник, закурила и принялась ждать Акелу. Слава богу, что он со мной, от этого хоть немного, но легче.

Он вернулся к вечеру – его машину я не перепутаю ни с чьей даже в полной темноте. Я все это время так и просидела на подоконнике, прикончив пачку сигарет. Отец не поднимался ко мне – понял, что нельзя трогать сейчас, я со временем сама все пойму. Но не сегодня, не теперь.

Возвращение мужа заставило меня спуститься вниз, хотя мне совсем не хотелось никого видеть. Но – няня. И разговор с ней должен был внести хоть какую-то ясность.

Няня уже сидела на диване, опухшая от рыданий – видимо, плакала всю дорогу до дома. Тетки видно не было, папа, скорее всего, отправил ее на свою половину, чтобы не мешала. Сам отец, развернув кресло, сидел спиной к камину и пристально вглядывался в лицо Лены. Акела стоял у окна в любимой позе и казался совершенно отрешенным от проблем.

Я заорала уже со входа, грубо, матом, и это заставило Сашку повернуться и быстрыми шагами пересечь комнату, обнять меня и вжать лицом в кожаную куртку:

– Успокойся, малышка, не надо кричать, этим не поможешь. Нужно разговаривать спокойно.

– Я не могу спокойно! – прогнусила я, не делая, однако, попыток освободиться.

– Значит, так, Ленка, – заговорил вдруг папа, и мы с Акелой умолкли, – либо ты сейчас выкладываешь, где, с кем и как долго лясы точила, либо я не посмотрю, что ты Монина родня, ясно? Они тебя искать не станут и мне предъявлять тоже не будут, усекла?

Раздался глухой стук, я вырвалась из рук мужа и повернулась к дивану – Лена без сознания лежала на полу.

– Ну, ты молодец! – зло заявила я отцу, присаживаясь на корточки около женщины. – Ей же не восемнадцать лет, здоровье-то не то уже, чтобы твои угрозы переваривать!

Акела успел сбегать за нашатырным спиртом, протянул мне флакон. От резкого запаха Лена расчихалась, бестолково замахала руками и села, непонимающе озираясь.

– Лена, вы меня хорошо понимаете? – Акела присел рядом на корточки и отодвинул меня плечом в сторону, давая понять, что я лишняя. Пришлось встать и отойти к окну.

– Д-да, – с запинкой произнесла няня, опасливо косясь на папу.