Последнее японское предупреждение

– Я сказал, что нужно лекарство, наша больница его не получает, оно дорогостоящее. Но если его не начать вводить сейчас, ваша сестра может так и остаться на аппарате всю жизнь.

«О, господи… Опять деньги. Опять лекарство. Сколько их уже было – тех, что нужно вводить немедленно, иначе… И ничего, совершенно ничего не помогает! Если бы я могла точно знать – вот это заставит Лену очнуться и подняться на ноги, да я бы в лепешку разбилась, почку бы продала – но только если точно!»

О том, что ее дефектную почку, удвоенную с рождения, никто не возьмет для пересадки, Женя не думала. Они с Леной родились совершенно одинаковыми, и только позже, в интернате, выяснилось, что у Жени такой вот внутренний дефект. Лена всегда была здоровее, ловчее, более шустрая, спортивная. И вот теперь именно она лежит здесь уже несколько месяцев без движения и без малейшего намека на прогресс, наоборот – состояние только ухудшается.

– Ну, так как? Я могу рассчитывать, что вы достанете лекарство? – Врач торопливо посмотрел на часы, и Женя догадалась – опаздывает куда-то, а тут она застыла на табуретке.

– Я… постараюсь, – выдавила она, и доктор, оторвав стикер от толстой белой пачки, быстро написал на нем название.

– Да уж постарайтесь! Состояние вашей сестры угрожающее.

Женя вышла из кабинета на ватных ногах и побрела к выходу. Оставаться в отделении никакого смысла не было, а освободившийся внезапно день можно потратить на поиски денег.

Александра

Акела позвонил мне утром, когда я ехала на работу. От неожиданного звонка я вздрогнула, но, увидев номер на дисплее, даже повеселела.

– Алло, Саша, Сашенька, ты где? – заторопилась я, едва ответив на звонок.

– Я в городе, Аля, со мной все в порядке. Ты прости, малышка, что я вчера так малодушно сбежал.

– Не говори глупостей, я тебя прошу! Я отлично поняла все и на твоем месте поступила бы так же. Ты просто скажи… когда я тебя снова увижу? Мне совсем невыносимо без тебя, даже одну ночь…

– Аля, я должен принять решение, прости, но ты мне только помешаешь. Я позвонил, чтобы ты не волновалась, я жив и здоров. Не волнуйся и береги себя, – перебил мою почти любовную тираду муж. – Я позвоню тебе на днях.

– На днях?! – взвизгнула я, едва не выпустив руль. – Ты что же – не собираешься домой?!

– Нет, не собираюсь до тех пор, пока не решу все проблемы, – ответил Акела уже жестко. – И тебе придется с этим смириться. Я тебя очень люблю, но сделаю так, как сказал. Поцелуй Соню. – И разговор прервался.

Я почувствовала, что не в силах вести машину, и припарковалась у обочины. Я впала в ступор, смотрела прямо перед собой и не понимала, что мне делать дальше. Нет, понятно – сейчас я посижу, отдышусь, заведу движок и поеду на работу. Но потом? Как мне жить все это время без Саши? Как мне возвращаться в дом, где нет его? Как вставать утром и не слышать шума воды в душе, не видеть смятую постель на его стороне кровати? Как мне спускаться к завтраку, зная, что его стул пустует? Как видеть его вещи в шкафу – он ведь так и уехал, ничего не взяв с собой? Как мне вынести все это? Полное ощущение, что за углом нашего дома гремит трещотками фестиваль придурков, не меньше – иначе чем объяснить то, что происходит?

Если бы я могла, то сейчас проклинала бы отца за его манеру принимать скоропалительные решения на основе поверхностных выводов. Но я его тоже любила – с той самой минуты, когда увидела на пороге своей комнаты в семь лет. Он остался единственным родным мне человеком, хотя и не был родней по крови. Но ведь это именно он удочерил меня, мама не хотела… А он настоял, забрал из детдома, воспитывал, баловал, потакал капризам и исполнял желания. Он действительно меня любил!

И что же мне делать? Как разорваться между любовью к отцу и любовью к мужу? Разве может быть что-то более жестокое в жизни, чем подобный выбор? Если они оба любят меня, то как могли допустить такую ситуацию, в которой я оказалась между ними? Разве так любят? Я же не смогу предпочесть кого-то, неужели им это непонятно? И у каждого свой резон. У Акелы задета гордость, а папа уверен в том, что зять не совсем честен с ним. Да – у них своя правда у каждого. А как же я? Где между этими правдами мое место? За что они так обошлись со мной, почему?

Мимо меня проносились машины, а я все так же безвольно сидела за рулем и не могла заставить себя двигаться дальше. Как будто жизнь потеряла смысл, и уже все равно – ехать, стоять, опаздывать, успевать вовремя. Нет никакой разницы, какое решение я приму – оно однозначно будет неправильным. И от моего желания или нежелания ничего не зависит.

Я с огромным трудом отвела занятия, удивив своих студентов почти полным равнодушием к их ошибкам в контрольной работе. Староста одной из групп даже подошла ко мне и сочувственно спросила:

– Александра Ефимовна, с вами все в порядке?

– Да, Кустова, спасибо, со мной все в порядке.