После всех этих лет

Том знал, что я уже сделала выбор. Он больше не бесился. Мы стояли на ковре рядом с мокрым пятном и обнимались. Было так приятно уткнуться ему головой в плечо. Он спросил, окончательно ли я решила, что еду одна. Я кивнула. Он сказала, что будет молиться за меня. Я ответила, что мне так нужны его молитвы. Он притянул меня к себе, обняв двумя руками, и сказал, когда все будет позади, я должна буду также крепко обнять и его. Я ответила, что он не вправе требовать от меня многого, жаркие объятия не для женатого мужчины.

Он сказал, что если будет нужен мне, мне надо будет позвонить по его личному номеру и назваться его невесткой Мардж. Диспетчер свяжется с ним немедленно, — будь то день или ночь, — и он приедет ко мне. Затем он, повертев замок, открыл один из своих сейфов и достал оттуда пачку денег. Когда он отсчитал тысячу долларов, я сказала ему, что этого более чем достаточно, и что я надеюсь, когда все уладится, я смогу их ему вернуть.

Он проводил меня мимо своего секретаря, через приемную и по длинному серому коридору до лифта. Когда подошел лифт, он сделал еще одну попытку:

— Рози, ну, давай! Позволь мне поехать с тобой! — он просто потерял голову.

Я готова была расплакаться. Но я держала себя в руках. Я вошла в лифт, нажала кнопку «вниз» и сказала ему то, на что у меня никогда не хватало решимости в школьные годы — я ждала, что он скажет это первым:

Том!

Да!

Я люблю тебя.

Дверь закрылась раньше, чем кто-нибудь из нас успел сказать: «До свидания».

Я почти так же боялась отрезать волосы, как нанять машину по фальшивой кредитной карточке Дэнни и пользоваться его водительскими правами, Я обычно зачесывала свои волосы назад. Они были довольно длинными, и при необходимости их можно было собирать в хвост, либо поднимать наверх и делать вечернюю прическу. Но все же я купила ножницы в магазине неподалеку от Мэдисон-авеню. В магазине продавались ужасающие по виду спортивные вещи, какие-то облегающие костюмы черного и грязно-оливкового цветов с таким количеством колец, заклепок и цепей, что могли бы подойти самому изощренному садисту. В туалетной комнате того самого магазина я отрезала волосы так коротко, что, когда я посмотрела на себя в зеркало, то увидела какую-то незнакомую мне женщину с косо подстриженной прической под голландского мальчика.

Помимо ресниц и ног самым красивым у меня был, как я считала, лоб. Конечно, челом Афины его нельзя было назвать. Но, казалось, на нем лежала печать ума и даже утонченного аристократизма. А теперь его скрывала челка.

Я стряхнула с себя волосы, засунула игрушечный пистолет, с которым теперь не расставалась, глубоко в карман своих новых доспехов. Я подняла капюшон ярко-зеленой ветровки с толстыми молниями вокруг шеи и на отворотах. Это был наименее воинственно выглядевший предмет одежды во всем магазине. Когда-нибудь в нашем доме в Шорхэвене я выряжусь еще раз таким образом и сойду, среди непосвященных, за поклонницу этого стиля.

Я осмотрела себя. Зеленоватый оттенок лица был под стать зеленой ветровке, но если не обращать внимания на мою пышную комплекцию, я выглядела вполне экзотично. Дитя любви сицилийца и индианки. Какое привлекательное лицо! Если бы меня еще так не тошнило при мысли о предстоящих испытаниях, я, возможно, была бы даже очарована своим новым обликом.

Мое новое «я», направлялось через мост 59 улицы прямо в Куинс. Серебристый «седан-де-вил», который я взяла напрокат, был любимой машиной воротил бизнеса, у которых длина их рук была равна длине их сигар. Я выбрала его, исходя из того, что если в Шорхэвене мне придется оставить его в месте, где стоянка запрещена, полиция отнесется с подозрительностью, если увидит приметный «шевроле», но посмотрят сквозь пальцы на весьма экстравагантный «седан-де-вил».

На мосту я попала в пробку, и только к трем мне удалось выехать из города. На скоростную трассу я попала в час пик. Но одна из программ классической музыки передавала Бизе, так что ожидание было уже не такой пыткой. Я пела вместе с Кармен. Визе доставил мне такое удовольствие, что, только, когда я доехала до Нассау и выключила радио, я почувствовала, что в животе у меня урчит от голода.

Я села в уголке пиццерии. И, хотя я понимала, что будет большой ошибкой с моей стороны съесть целиком большую пиццу, я решилась пойти на риск. Я выпила два стакана кока-колы, но уже не диетических, и проехала еще с десять миль до офиса Винни Кароселла, расположенного в одном из восьмидесяти похожих, как две капли воды, зданий, будто бы сделанных из одного стекла.

В приемной находилась пожилая седовласая женщина, которая, казалось, поверила моему рассказу о том, что я была подругой Рози Мейерс. Я называла ей имя, которое было указано на водительских правах — Кристина Петерсон. Спокойно выслушав меня, она так же без эмоций отнеслась и к моему облачению. Я обрадовалась: моя челка ввела ее в заблуждение! Она отвела меня в офис Винни.

Мистер Ка, — окликнула она. Он поднял глаза.

Миссис Петерсон. Ее прислала Рози Мейерс. Но челка не обманула Винни.