После меня

— Нет, не начались. Я сидела вот здесь весь день, размышляя над тем, что она сказала, и теперь мне понятно, что произойдет. Я имею в виду, что мы с тобой оба знаем, каким образом могут развиваться события, не так ли? Мы знаем, что если мужчина избил как-то раз женщину и это сошло ему с рук, он, вполне возможно, станет делать это снова и снова… И если я покрывала тебя все то время, когда ты делал это, то почему бы я не поступила так опять даже в том случае, если бы ты ее убил. Я ведь тебя люблю. Ты — мой сын, а потому моя любовь к тебе безгранична. Я сделала бы для тебя что угодно. Даже дала бы лживые показания в суде, поклявшись говорить правду. Однако сегодня до меня дошло, что это не было бы настоящей любовью. Это просто что-то вроде слепой преданности. И я делала это годами, Ли, я смирялась со всем, что сваливалось мне на голову, и вот посмотри, к чему это меня привело.

— Я не такой плохой, каким был он, — говорит Ли.

— Ты станешь таким, как он, если я позволю тебе продолжать вести себя в том же духе. Ты станешь даже хуже его. И поэтому это нужно остановить.

— Что ты имеешь в виду?

— Я больше не буду тебя покрывать, Ли. Я не буду делать вид, что я не знаю, что происходит. Тебе придется столкнуться с собой таким, каким ты стал, и мне тоже придется с таким тобой столкнуться. У тебя, и у меня нет другого выбора.

Его лицо бледнеет. Мне кажется, что он как бы сжался, уменьшился в размерах.

— Я не понимаю, — говорит он.

— Джесс уже родила. Она упала, когда я попыталась не позволить ей уйти, и у нее начались схватки. Приехали парамедики и забрали ее в больницу. Ее подруга только что разместила публикацию в ее «Хронике». Там написано, что у Джесс родился сын и что мама и ребенок чувствуют себя хорошо.

Ли разворачивается и направляется к двери.

— Куда ты? — спрашиваю я.

— В больницу, — говорит он. — Увидеть своего сына.

— Нет, ты туда не поедешь, — отвечаю я. — Потому что Джесс не хочет, чтобы ты туда приезжал. И если ты туда поедешь, я напишу в «Фейсбуке» обо всем, что ты делал. Я сделаю так, чтобы все узнали, что ты делал с ней и со всеми остальными.

— Ты не посмеешь, — фыркает Ли.

— Раньше не посмела бы, — говорю я. — А теперь посмею.

Ли, подняв руку со сжатым кулаком, направляется ко мне. Я, готовясь защищаться, выставляю вперед руку. Руку, которая держала его, когда он был младенцем. Руку, которая гладила и успокаивала его, когда он плакал. Руку, которая махала ему на прощанье, когда я впервые привела его в школу.

Он останавливается очень близко от меня, поворачивается и в сердцах бьет ногой по своему портфелю так, что тот отлетает далеко в сторону и попадает в лежащего на комоде плюшевого медвежонка со встроенной в него музыкальной шкатулкой. Медвежонок падает на пол, проиграв при этом несколько ноток из колыбельной «Рок-э-бай бэби».

Ли тоже как бы падает на пол: он резко опускается на колени на коврик. И начинает неудержимо всхлипывать. Я кладу ладонь на его плечо. Моя ладонь сейчас сильнее, чем его кулак. Потому что я нашла более сильную любовь.

Я не надеваю утром свою обычную «маску». Я больше уже не прячусь за ней. Мне как-то странно смотреть на свое «гололицее» отражение в зеркале. Мои глаза, нетронутые контурным карандашом, кажутся гораздо меньше. Но хотя они, возможно, покажутся такими вот маленькими и другим людям, я знаю, что впервые за много лет они широко раскрыты.

Я отправляю Джесс сообщение через «Фейсбук», спрашивая, могу ли я приехать ее навестить. Я сообщаю ей при этом, что Ли со мной не будет, что я приеду одна. Проходит довольно много времени, прежде чем она присылает ответ. Думаю, она была занята ребенком. А может, просто раздумывала, что же мне ответить.

Как бы там ни было, она ответила «да». Меня это, честно говоря, удивило. Я поблагодарила ее и сообщила, что я пробуду у нее недолго. Я прекрасно понимаю, что она не горит желанием со мной общаться и что ей больше хочется побыть наедине со своим ребенком.

Я сажусь на автобус, идущий в центральную часть города. Найти парковочное место возле больницы всегда проблематично, и мне не хочется нервничать по этому поводу непосредственно перед своим приходом к Джесс. Когда я приезжаю в больницу, мне довольно быстро удается найти отделение послеродовой реабилитации.

Я сообщаю женщине в регистратуре свои имя и фамилию. Она спрашивает, кем я прихожусь этому ребенку.

— Я его бабушка, — гордо говорю я твердым голосом.

Одна из акушерок подводит меня к двери комнаты, в которой находится Джесс.

— Она там, — улыбается акушерка. — В данный момент кормит своего ребенка. У них обоих все в порядке.

Открыв дверь, я осторожно захожу в комнату. Джесс поднимает на меня взгляд. Она не улыбается мне, но и не хмурится. На ее лице — выражение умиротворения. Мой взгляд падает на младенца, которого она кормит грудью. Он — маленький и красный. Его малюсенькие пальчики цепляются за ее грудь.

— Поздравляю, — говорю я. — Он очень милый.

— Спасибо, — отвечает она. Затем ее лицо становится мрачным. — А Ли знает?

Я киваю.