После меня

Я поднимаю ногу, собираясь вылезти из ванны. Когда я делаю это, она бросается ко мне, истерически крича: «Нет, ты не уйдешь, ты не заберешь у меня моего внука!» Она хватает меня за руку, ее пальцы впиваются в мою плоть. Она тянет меня за руку, я вскрикиваю, теряю равновесие и начинаю падать. Я вижу, что раковина стремительно приближается к моему лицу. Это произойдет здесь и сейчас — еще до того, как родится «Г». Я сейчас умру и потеряю своего ребенка. Я пытаюсь избежать сильного удара, пытаюсь защитить своего малыша. Я чувствую, что падаю. Я смотрю вверх, на потолок, и слышу, как вскрикивает Анджела. А может, это кричу я сама — это мне определить трудно. Затем я чувствую, что с глухим звуком упала на холодную, твердую кафельную плитку пола ванной.

Джесс

Июнь 2009 года

Сейди стучит в дверь моей спальни и заходит. Мне как-то странно видеть ее в школьной форме. Я не могу вспомнить, когда в последний раз надевала такую форму. Я уже давно не ходила в школу и не могу себе даже представить, что снова туда пойду.

— Ну и как? — спрашиваю я.

— Думаю, что нормально, хотя, по-моему, с английским языком никогда заранее не знаешь, каким может быть результат, правда? Я, вполне возможно, наделала кучу ошибок.

— Не-а. Я уверена, что ты все написала очень даже хорошо.

Сейди улыбается и садится на мою кровать. Она не приходила меня навестить, когда я была в больнице. Папа сказал, что психбольница — не очень подходящее место для того, чтобы туда приходила девочка ее возраста. Он, похоже, забыл, что это также не очень подходящее место и для того, чтобы там находилась девочка моего возраста.

— Как у тебя дела? — спрашивает Сейди.

— Ты и сама знаешь.

— Тебя уже не пичкают лекарствами?

— Нет, не пичкают. Они говорят, что лекарства мне больше не нужны. Они собираются понаблюдать, что будет происходить дальше.

Сейди кивает. Она знает, что я в больнице поначалу лишь делала вид, что принимаю лекарства. Но врачам это в конце концов стало известно. Какая-то хитроумная медсестра решила, что сможет вывести меня на чистую воду. И смогла. Но потом я все равно принимала их таблетки не очень долго — ровно столько, сколько было нужно для того, чтобы они поверили, что лекарства подействовали.

— И что теперь?

— Не знаю. Снова начать ходить в школу в этом учебном году — уже слишком поздно. Папа говорит, что я смогу возобновить учебу в следующем году — после того, как мне полегчает. Но не в этой школе. Может быть, в колледже. Я хочу начать все с нуля. Я не хочу быть среди людей, которые знают о том, что со мной произошло.

Она кивает.

— Может, ты могла бы пойти в Колдердейлский колледж? Придумаешь что-нибудь про себя и расскажешь там другим учащимся. Никто про тебя ничего не узнает.