После измены

– Ну вот видишь! – торжествующе сказала она. – Отцом он всегда был замечательным! Знаешь, как я ждала его прихода с работы? Ты, прости, всегда приходила усталая, и я тебя раздражала. А папа хватал меня на руки и кружил по комнате, и кормил с ложки. И на ночь читал Чуковского. А еще приносил глазированные сырки. А ты врала, что это – мороженое! И еще мы ходили в парк Горького, и там он, потихоньку от тебя, покупал мне настоящее мороженое и ходил со мной в пещеру ужасов. Ты бы его прибила, если бы знала правду! – Дочка выпалила свою тираду и с вызовом посмотрела на меня.

– Ну да! Он вообще прекрасен – как отец, а главное, как муж! – усмехнулась я. – Сказочный принц, а не мужчина! Что там говорить.

Анюта состроила гримасу:

– Ну вот ты опять за свое!

– Это вы – за свое! – У меня не выдержали нервы. – Ну просто все пытаются меня убедить, что нет на свете мужчины честнее, порядочнее и справедливей. А я так, с боку припека. Приложение к чему-то потрясающему. К сказочному везению в моей жизни! – Я встала с дивана и зашагала по комнате.

– Ладно тебе, мам! Не злись! – примирительно попросила дочь. – Я же не виновата в том, что его люблю!

– Знаешь, а я ведь тоже ни в чем не виновата! – Успокоиться мне вряд ли удастся. – Ну, вот совсем ни в чем! Даже если начать придираться!

Дочь пожала плечами:

– Не заводись! Я тебя ни в чем и не обвиняю. – И тихо спросила: – А как у вас вообще?

– Никак! – резко бросила я. – Просто никак, и все. Не о чем говорить. Живем рядом, в соседних комнатах. Общаемся по делу. Никаких лишних разговоров и выяснений, понимаешь? Просто – обычная жизнь!

– Это не жизнь! – Дочь выглядела расстроенной. – По крайней мере, не ваша жизнь.

– Извините! Я тут вообще-то ни при чем.

– Все всегда при чем, – твердо сказала дочь.

Философ! Бердяев доморощенный!

Я села перекусить на кухне. Леня вошел на костылях – медленно, каждое движение давалось ему с очевидным трудом.

– Обедаешь?

– Так, перекус. Ты же знаешь, обедать я не люблю.

– А что меня на перекус не пригласила?

– Да как-то… – Я даже не нашла что ответить. – Ты же в комнате обедаешь!

– Вместе веселее, – попытался пошутить он.

– Ну, это кому как, – отрезала я. И добавила: – Хорошо, что ты не сказал слово «раньше».

– Ну на это у меня ума хватило! Хотя ты права – раньше было лучше. Во всех смыслах.

– «Раньше» было раньше, – безжалостно проговорила я. – А теперь – это теперь. Здесь и сейчас. И семейные ужины пока в мои планы не входят. Извини!

– Спасибо за «пока», – ответил он.

Я решила остановиться – язвить и комментировать не стала. Просто встала из-за стола и поставила тарелку и чашку в раковину. Блажен, кто верует!

Ох, как же все непросто! Никакого взаимопонимания и консенсуса!

А на улице совсем настоящая весна! Теплынь, запахи, молодая листва.

Как я раньше любила эту пору! Самое рождение новой природы! Первые цветы и первая трава. Все пока еще юное и свежее. И столько впереди надежд на обновление! Как я торопилась на дачу! Как собиралась туда! Как мы все любили этот первый дачный выезд после зимы! Муж мариновал шашлыки и покупал молодое вино. Я обязательно пекла сладкий пирог. Выйдя из машины, не могла надышаться. Гладила листву, нюхала первоцветы – пеструю примулу и молодые нарциссы.

Потом дружно собирали прелые листья и траву, убирали в доме, распахивали окна и топили камин. Муж разжигал мангал, я накрывала на стол.

Все казалось таким обыкновенным, рядовым и естественным.

А потом оказалось, что это и было самым настоящим и реальным счастьем, которое я как-то и не замечала – ну есть и есть! Что в этом особенного?

А особенным было, оказывается, все. И даже ни разу не пришла в голову мысль об этом задуматься!

А мужа все тянет на душевные разговоры! От безделия, наверное. Совсем замаялся. Пару раз начинал:

– А помнишь?..

Я обрывала:

– Не помню!

Он обиженно замолкал.

Сам он был почти в порядке. Уже передвигался не с костылями, а с палкой, и довольно резво. Ел на кухне, дышал на балконе. Телевизор смотрел в гостиной на диване. Уже выходили на улицу. Сели во дворе на лавочку. Он закрыл глаза и взял меня за руку. Я против обыкновения руку не выдернула, подумала: «Черт с тобой, балдей».

Он спросил:

– Ир, ну а что дальше?

Я промолчала.

– Сколько будет продолжаться эта мука и этот кошмар? – не успокаивался он.

Я возмутилась.

– А я не знаю! Вот честно – не знаю. Мука и кошмар у меня длятся уже полтора года. Первые полгода – когда ты бегал к ней из нашего дома. Когда врал, что едешь в командировку. Потом – когда ушел туда с вещами и прожил там полгода. Дальше – еще хуже. Когда ты передумал строить новую жизнь и возжелал старой. Хуже потому, что к тому времени я стала успокаиваться и постепенно приходить в себя. Стала привыкать к новой жизни и к своему новообретенному статусу брошенной жены. А ты – передумал. Просто взял и передумал! Делов-то! Сломали – построим. Починим, подлатаем. И заживем дальше. Как раньше.