После чумы

Паула натянула красную плавательную шапочку, надела очки и двинулась к берегу. Сердце у нее билось медленно и ровно, как у ящерицы. Она была полностью собрана, голова ясная, как еще никогда в жизни. Теперь значение имело только одно — оставить всех зазнаек, крикунов и мачо дышать пылью за спиной — и в том числе и Зинни Бауэр. В группе мужчин была пара профи, и насчет них у нее не было никаких иллюзий, но всем остальным она собиралась преподать серьезный урок, показав, что такое настоящая стойкость и воля. Если уж на то пошло, нужно использовать то, что произошло этой ночью между ней и Джейсоном — произошедшее заставляло ее злиться, размышляя о том, что она вообще в нем нашла. Он же не думает о ней. Джейсон вообще ни о ком не думает. Когда раздался выстрел стартового пистолета, она бросилась в воду вместе со всем стадом, но перед ее глазами все равно горело его извиняющееся лицо — изнасилование во время свидания — вот как это называется, — а на берег она вылезла прямо вслед за Зинни Бауэр, Джил Эйсен и Томми Роем, одним из мужчин-профи.

Очень хорошо. Просто прекрасно. Она уже на велосипеде, летит на полной скорости по широкому проспекту Кабрилло, движется в заданном ритме, без напряжения, как будто кровь сама устремляется в ее ноги и толкает велосипед вперед. Проехав всего полмили, она поняла, что сейчас обгонит Зинни Бауэр, догонит лидеров-мужчин и первой одолеет эту дистанцию. Иначе быть не могло, это чувство било ей в виски ровным пульсом сердца. Ее ногами двигала ярость — горькое, огнеопасное горючее. Глубоко, ровно дыша, она приникла к рулю и полетела. Если раньше, участвуя в состязаниях, она боролась за себя, то теперь все ее мысли были сосредоточены на Джейсоне, на том, чтобы показать ему, кто она такая и на что она способна. Ему не было извинения. Никакого. И она должна была выиграть сегодня, победить и Зинни Бауэр, и еще несколько сотен слабых, нетренированных, хвастливых спортсменов, чтобы принять награду и пройти мимо него, словно его не существует вовсе, потому что она не из слабых, вовсе нет, и ему еще предстоит убедиться в этом раз и навсегда).

Прибежав обратно на берег, Джейсон чувствовал себя так, словно и сам участвовал в гонках. Он тяжело дышал — хоть и вправду бросай курить, — а голова после текилы болела так, что он всерьез подумывал, не заглянуть ли в бар и не сделать ли глоток-другой, даром что сейчас только половина девятого — час, когда там собираются все туристы, чтобы подкрепиться гренками, и придется толкаться и извиняться направо и налево. Пришлось заскочить к Дрейку и разбудить его, чтобы дал таблетку туинала — одно из многочисленных средств, которыми семидесятилетняя матушка Дрейка боролась с мигренями. Туинал, нембутал, дальман, дарвопет — Джейсону было все равно что, лишь бы побольше. Он давно уже не принимал барбитуратов — пожалуй, уже лет десять не брал их в рот, — но хорошо помнил вызываемое ими ощущение теплого онемения, когда твои ноги начинают казаться стволами мощных деревьев, врастающими прямо в землю.

Солнце уже разогнало туман, и над морем сиял ясный день. Гонка началась в семь тридцать, а значит, у него еще есть время — первый мужчина пересечет финишную черту где-нибудь в три, а женщины станут появляться в три десять, три двенадцать, что-нибудь в этом роде. Ему оставалось теперь только проникнуть за оцепление, подобрать ничейную футболку и шапочку, добыть лимонада и встать у трассы, милях в двух от финиша. Конечно, был шанс, что после событий прошлой ночи женщина не примет чашу из его рук, но он решил пониже опустить козырек своей шапочки, закрыть глаза солнечными очками, а на лице изобразить искреннее рвение. Это же займет всего одну секунду. Из толпы высовывается рука, протягивающая ей запотевший стакан пузырящейся жидкости, ей даже не придется сбиваться с шага — о чем тут думать? Она выпьет, и тут-то ей и конец. А если она не примет стакан, он прыгнет в машину и предстанет перед ней милей позже.

Он присмотрел одного из охранников, стоящих возле трейлера, где располагался командный центр. Парень лет восемнадцати, с засаленными волосами, с одного уха свисает огромных размеров крест, лицо еще покрыто подростковыми прыщами. Точная копия тех парней, которым он продавал гидрокостюмы и подводные ружья «Beeswax», a может быть, это и был один из них. Джейсон напомнил себе, что следует быть осторожнее. Ведь он бизнесмен, один из столпов здешнего общества, и его легко могли узнать. Впрочем, что, если и узнают? Он ведь просто добропорядочный гражданин, старающийся как можно лучше выполнить свой гражданский долг; поддерживая туризм и все правильное, что есть в этом мире. Он поднырнул под веревку.

— Привет, братишка, — сказал он парню, протягивая ему Руку, и тот протянул в ответ свою. — Прошу прощения за опоздание. Джефф уже здесь?

Парень расплылся в придурковатой улыбке.

— Конечно. По-моему, он пошел на берег с Эверардо и Линдой выгуливать журналистов, но если хочешь, я могу уточнить…