Посланники Нибиру

Рядом, на полу, скрестив ноги и положив на колени ладони, сидел юноша. По виду всего на несколько лет старше самой Семаль. Креонидянин. В момент пробуждения Семаль, очевидно, он или спал в такой неудобной позе, или медитировал.

Заметив, что девочка очнулась, он тоже открыл глаза и молча кивнул на фляжку с водой, лежавшую рядом с подушкой.

– Выпей половину. Потом отсчитай до двухсот и еще четверть. Остальное – сильно позже.

Семаль привстала на локте, взяла в руки фляжку, но такой нестерпимой жажды, как ожидала, прислушиваясь к себе, не почувствовала. Послушно сделала ровно два глотка и отложила фляжку.

– Почему ты мне помогаешь? – Она села и подтянула к себе ноги.

– Потому что ты в беде. – Парень снова прикрыл глаза, погружаясь в медитацию.

– Как тебя зовут?

Он приоткрыл глаз, по лицу пробежала тень досады.

– Мое имя тебе ни о чем не скажет, но если это условие, чтобы ты замолчала и не отвлекала меня, то мое имя Хаско.

Девочка вздохнула и огляделась. Словно угадав ее мысли, парень снова приоткрыл глаз и кивнул в нишу за шкафом:

– Санкомната там. Переоденься.

Семаль было неловко – сейчас, немного придя в себя, она чувствовала, как мерзко от нее воняет липким страхом, потом и кровью. Руки саднило, раны, которые она нанесла себе в безумии, припухли, покрылись болезненной корочкой. Девочка осторожно, чтобы не коснуться сидящего на полу юноши, соскользнула с кровати и юркнула в нишу, услышав за спиной:

– Норма воды 20 литров. Пить ее не рекомендую.

Семаль кивнула, хотя парень, конечно, этого видеть не мог, заперлась в санкомнате. Более тесного помещения она еще не встречала. Вмонтированный в потолок душ, слив под ним, на полочке – туалетные принадлежности и нераспакованный комбинезон, такой же, как сейчас на юноше – синий, с эмблемой креонидянского флота. Такие обычно носят разнорабочие на станциях техобслуживания. Крохотное круглое зеркальце было закреплено с обратной стороны двери, над двумя крючками. Семаль взглянула на себя и ужаснулась: волосы слиплись, щеки впали, под глазами – темные круги, лицо было каким-то серым и безликим.

Быстро сбросив грязную одежду, она забралась под душ, обработала волосы единственным моющим средством, которое нашла и смыла, внимательно следя за экраном, установленным на баке – истратила двенадцать литров. Что ж, она может быть экономной, и не причинит много хлопот своему спасителю. Воды пахла металлом, волосы скрипели под пальцами, но само ощущение чистоты доставило несказанное удовольствие. Умывшись и переодевшись, Семаль кое-как разобрала сбившиеся в колтун пряди и отперла дверь.

Хаско продолжал сидеть на полу. Не открывая глаз, пробормотал:

– На столе питательный батончик, ешь медленно, чтобы насытиться… И помолчи еще чуть-чуть.

Он явно не просто так сидел и медитировал. Семаль сгорала от любопытства, но послушно обошла вдоль стеночки юношу, отставила стул и села боком к столу. На нем, действительно, лежал крохотный протеиновый батончик в индивидуальной упаковке. Семаль, стараясь не шуметь, вскрыла его и отломила небольшой кусочек, отправила в рот. Он был безвкусным и напоминал клейстер, но она знал – если его подержать во рту, напитать слюной, вкус раскроется. Такие батончики им выдавали в дорогу, когда они с классом отправлялись на экскурсии или на каникулы домой – на время перелета.

Она задумалась, прикидывая, сколько времени провела в трюме и как передать информацию отцу, когда почувствовала на себе взгляд креонидянина. Он продолжал сидеть на полу, правда уже более расслабленно: чем бы он не занимался до этого, он завершил.

– Как много дней я на корабле? – спросила Семаль.

– Три дня.

Парень отодвинулся к стене и прислонился к ней, вытянув ноги. Он разглядывал девочку с интересом.

– Значит, ты – дочь Тиль Теона, начальника криминальной полиции. А тебя папочка не предупредил, чтобы ты одна в пустоте не шастала?

Семаль опустила взгляд.

– Предупреждал.

– И что же ты не послушала? Ты же не думаешь, что мир вокруг тебя – столько же радужен, как цвет твоих волос?

Девочка покраснела, невольно поправила мокрые еще, жесткие на ощупь волосы.

– Мы поссорились. Я хотела вернуться к маме, на станцию «Иль»…

– А-а, – Хаско снисходительно улыбнулся.

Девочка отложила батончик, подалась вперед:

– Надо как-то сообщить отцу, что я жива и в безопасности.

У Хаско приподнялась бровь, во взгляде полыхнуло удивление:

– А с чего ты решила, что ты в безопасности?

– Но… – Семаль опешила. – Но разве ты причинишь мне вред?

– А от меня разве что-то зависит? – Вопросом на вопрос отозвался креонидянин.

Семаль прокручивала в памяти обрывки полуобморочных воспоминаний: Хаско звал Филина по имени и обращался довольно вольно, Филин разрешил ему помочь Семаль – их что-то связывало, но очевидно, не достаточно сильное.

– Филин послушал тебя, разрешил помочь… – Она вопросительно посмотрела на юношу.

Тот пожал плечами и повернул лицо к стене:

– Если он спросит, куда я тебя дел, я буду вынужден сказать.

– Я смогу за себя постоять… Как передать отцу сигнал о помощи?

Хаско снова посмотрел на нее, снисходительно фыркнул, поднимаясь на ноги.