Поселок

Зажигалка, к счастью, не погасла, и на конце трубки вспыхнул лиловый огонек. Казик сразу прибавил огня, и пламя на секунду исчезло, потом занялось ярко и уверенно.

Казик заглянул в отверстие шара – теплый воздух пошел туда, в полутьму.

И в этот момент они вывалились вниз из облаков.

– Мы все равно падаем, – сказала Марьяна тихо.

Ветер был несильным, но порывистым, шар толчками двигался вниз.

– Поздно, – сказал Дик. – Теперь держись.

Он успокоился. Лес ему был знаком, а поверить в силу удара о деревья, представить то, чего никогда не испытывал, он не мог. Ему казалось, что лес примет их и не убьет.

– Мешки! – закричала Марьяна, прерывая наступившую зачарованную паузу ожидания.

Она сама кинулась к мешку, лежавшему у ее ног, и с трудом перевалила его через борт корзины, чуть не вывалившись за мешком.

В тот момент шар как раз достиг вершин деревьев – это было мгновение, когда можно было разглядеть каждый листок на деревьях, и Казик, который вспомнил о балласте только после крика Марьяны, смотрел как зачарованный на приближение земли, не боясь за себя, но очень жалея такой красивый шар, которому суждено сейчас разорваться.

Вершины деревьев, такие близкие, вдруг толчком ушли вниз, и земля как бы с сожалением отсрочила встречу с шаром.

И в следующее мгновение все ожили. Дик тоже подхватил мешок. Третий мешок тащил Казик, но не кинул его, как Марьяна, а, быстро придя в себя, высыпал песок из мешка и был очень доволен тем, что подумал об этом даже в такой момент, и сказал:

– Мешки беречь надо.

Но его никто не слышал. Марьяна и Дик смотрели вниз, на вершины деревьев, уплывающие в туман. Они продолжали смотреть, даже когда Казик спокойно занялся делами. Ведь никому не было нужно, чтобы шар снова умчался в облака, тем более что больше балласта не осталось. Он подкрутил горелку и смотрел, чтобы шар больше не поднимался. Это было трудно сделать, потому что уже разыгралась гроза и ветер никак не мог успокоиться. Шар продолжал болтаться мыльным пузырьком, совершая эволюции в туманном пространстве между облаками и лесом.

– Ну вот, – сказал Дик, – а вы боялись.

В корзине было трудно стоять. Тем более что она стала легче без балласта и ее кидало из стороны в сторону. Туча выплюнула из себя короткий шквал, шар понесся, наклонив корзину, словно хотел выбросить из нее людей, и они сжались на полу корзины, вцепившись в прутья и веревки и пережидая, пока шквал не прекратится и не хлынет, как знак окончания безумств, сильный и ровный ливень.

– Не повезло, – сказал Дик, поднимаясь с пола и вглядываясь вниз. – Теперь уж совсем неизвестно, куда нас унесло.

– Сначала мы летели правильно, – сказал Казик. – До того как поднялись наверх. Мы летели правильно почти час, а потом нас мотало минут десять.

В поселке не было часов, но понятия часа, минуты и даже секунды остались. У Казика было чутье на время. И ему верили.

– Значит, мы в нужной стороне? – спросила Марьяна.

– Только неточно, – сказал Казик.

Они промокли и замерзли. Даже куртки и сапоги из рыбьей кожи не спасали. Но они только теперь поняли, как замерзли – до этого они думали, как бы не разбиться.

– Будем смотреть вниз, – сказала Марьяна. – Вы охотники.

– Мы должны увидеть реку, – сказал Казик. – И болота перед ней.

– Если мы не перелетели ее, когда были наверху, – сказал Дик.

– Нет, такой скорости ветра нет. До реки пять дней пути, если идти по земле.

Шар теперь плыл медленно.

– Дождь кончится, – сказал Казик, – и мы поднимемся наверх.

– Зачем? – спросил Дик.

– Посмотрим на солнце, – сказал Казик, – и узнаем направление. Сейчас теней нет, ничего нет.

– Лучше спуститься и поискать на земле, – сказал Дик неуверенно.

Он понимал, что это не лучшее решение, потому что если они окажутся в незнакомом месте, то с земли найти направление еще трудней. Но подниматься наверх не хотелось.

– Вы голодные? – спросила Марьяна.

– Нет, – сказал Казик.

Но Марьяна достала из мешка сухарей, намазала их грибным паштетом, и мужчины принялись хрустеть, поглядывая вниз, в надежде увидеть что-нибудь знакомое.

Один раз Дику показалось, что он узнает холм, выдававшийся из леса, но Казик сказал, что это другой холм. Время шло. Дождь все не прекращался, хотя гром гремел издалека и нестрашно. Прошло еще часа полтора. Марьяна, чтобы согреться, приседала в корзине, пока не устала. Но не согрелась, а только запыхалась. Дик уселся на дне и принялся протирать арбалет. Казик грел руки у горелки, потом он сказал Марьяне, чтобы она тоже погрелась. Все очень устали от неизвестности. Казалось, что они улетели так далеко от поселка, что никогда уже не вернутся обратно.

Дождь прекратился. Сразу стало тише, потому что капли перестали стучать по оболочке. От теплого шара поднимался пар.

Казик долго смотрел вперед, потом вдруг крикнул:

– Смотрите!

В начинающихся ранних сумерках впереди, у горизонта, была видна светлая полоса.

Дик всмотрелся туда и сказал, что это, наверное, река.

– А может, кончается лес, – сказала Марьяна.

Она стояла с другой стороны корзины и тоже увидела светлую полосу на горизонте. Это было непонятно. Получалось, что они видят две реки.