Поседевшая юность

По целине машины развили почти такую же скорость, как и по дороге. Через несколько минут они въехали под прикрытие сетки. Вскоре достигли развилки, где их с нетерпением поджидал капитан Соловьев.

Сообщил приказ: если монахи окажут сопротивление, стрелять и обезоруживать, но брать живыми.

Выстроившись в длинную цепь на дистанцию в тридцать метров друг от друга, солдаты двинулись через лес, который предстояло прочесать.

Далеко убежать за час монахи вряд ли могли, скорее всего прятались в лесу. Об их побеге уже знали в штабе армии, и оттуда последовало распоряжение задерживать всех, кто бы ни вышел из леса. Особенно строго охранялась западная опушка — ближайшая к переднему краю. Линию фронта никто не мог перейти. Даже подпускать близко посторонних к переднему краю строжайше запрещалось. Специальные команды закрыли все проходы к линии фронта не менее, чем за полкилометра от нее.

Прочесыванием леса капитан Соловьев приказал руководить Чулкову. Сам он с двумя радистами, водителем и ординарцем остался на развилке. Рацией была снабжена и команда Чулкова. Контрольные вызовы должны повторяться каждые пятнадцать минут, если не произойдет каких-либо непредвиденных происшествий.

Вскоре один из солдат на левом фланге заметил прикрытую чуть увядшими ветками яму.

По цепочке б этом сообщили Чулкову. Солдат утверждал что в яме кто-то есть. Ее окружили.

— Не шевелиться! — не очень громко приказал Денис, когда отбросили ветки. — Стреляем без предупреждения.

Пятеро беглецов из десяти оказались в яме. Они покорно подняли руки. Настоятеля среди них не было.

— Где остальные? — спросил Чулков.

Ему ответили, что где-то здесь, неподалеку.

Так оно и оказалось. Одних нашли в ямках, других — в воронках от бомб. Некоторые влезли на деревья, один же из монахов ухитрился забраться в дупло. Провалившись в труху, он стал задыхаться и взывал к господу, чтобы тот извлек его наружу. Вместо господа появился Макар Дергач с автоматом наизготовку.

Нашли всех, кроме настоятеля. А капитан Соловьев требовал: «Ищите!» Прочесали всю рощу заново. Осмотрели все воронки и малейшие углубления, заглянули во все дупла, не оставили без внимания ни одного куста, ни одного дерева. Усилия оказались напрасными.

Чулков попросил связать его с капитаном Соловьевым, хотя до начала сеанса оставалось еще десять минут. Радиостанция капитана не ответила.

— Позовешь, когда будет связь, — сказал Денис радисту.

Отошел в сторонку, размышляя о сложившейся ситуации. Приказ найти настоятеля не выполнен. В лесу, его, скорее всего, нет. Как теперь поступить? Решил: если связи не будет и через десять минут, придется вызвать Назарова.

Подбежал солдат.

— Товарищ гвардии старший лейтенант, скорее к радисту. У него что-то срочное!

Радист уже издали протягивал ему запасные наушники.

— Слушайте, а я продолжаю запись, очень важно.

Чулков приник одним ухом к наушнику. Незнакомый густой баритон на чистом русском языке отчетливо и медленно читал:

— …издевательствам нет предела. Все монахи были подвергнуты физическим истязаниям. Красные комиссары избивали их прикладами, топтали ногами, секли шомполами. Комиссары требовали признаний, где святые отцы прячут оружие, золото, женщин, спиртное.

Но бог свидетель, что в святой обители отродясь ничего подобного не было. Да и откуда всему этому быть? Тяжкое оскорбление нанесено святой православной церкви. За кощунства эти и преступления да покарает господь коммунистов и комиссаров! Да падет на кровавых палачей господнее проклятье! Пусть он испепелит их души и тела в геенне огненной! Да не будет места на земле и на небе всем коммунистам и комиссарам, всем их близким и дальним родственникам! Пусть будут прокляты дети их, внуки и правнуки! Проклятье! Проклятье! Проклятье!

Всем, всем, кто меня слышит ради бога нашего, Христа-спасителя, передайте служителям храмов божьих, властям праведным, служителям красного креста или туда, откуда придет наше спасение. Спасите, люди, наши души. Спасите! Спасите! Аминь.

После короткой паузы тот же голос заговорил на немецком языке. Не было сомнений, что читал он только что обнародованный текст.

«Настоятель! — твердо сказал себе Чулков. — Но откуда он говорит?»

— Да, да, слушаю, — встрепенулся радист. — Прием. Я вас понял. Прием. — Прослушав с полминуты, он протянул микрофон Чулкову. — Вас!

— Слушаю.

— Немедленно в монастырь, — донесся из наушников голос Соловьева. — С задержанными, как условились: половину людей для сопровождения, остальных — сюда.

— Достаточно и десятерых для сопровождения.

— Вы в этом уверены?

— Совершенно уверен.

— Под вашу ответственность.

— Что там случилось? Я только слышал..:

— Ни слова больше. Скорее!

6

А случилось вот что. Сержант Амелин организовал тщательную охрану троих монахов. Вели они себя тихо, скромно. Забились в свои кельи и носа оттуда не высовывали.