Поседевшая юность

— Откуда ж ей известно, если комсорг о том узнал только что.

— Ты вот что имей в виду, — строжая лицом, заговорил Назаров. — Находишься в боевом резерве, как строевой командир, — и подчеркнул: — Как строевой!

Чулков весело козырнул.

— Спасибо, Артем Николаевич.

Прозвучал зуммер прямого телефона, соединявшегося непосредственно со штабом армии. Начальник связи схватил трубку, что-то ответил.

— Вас, товарищ гвардии подполковник. Командарм

Подтянутый, напрягшийся, будто готовился к прыжку, Назаров говорил вполголоса. Положив трубку, повернулся к присутствующим, тихо сказал:

— Разведка боем. — И начальнику оперативного отдела Зонову: — Дивизион Нестерова — на ближайшую огневую позицию. Быстро!

— Есть!

Багровая вспышка вдруг озарила рассветную мглу. То заиграли, запели батареи Нестерова. Еще не дошло до КП завывание ракет, как грянул слитный и грозный залп артиллерии, расположенной где-то рядом.

Началась разведка боем. Еще вчера намечалось проверить, какие части противника стоят в обороне, не отвело ли гитлеровское командование свои соединения вглубь, на вторую линию, что вполне могло быть, если план наступательной операции советских войск раскрыт. Штурмовые роты из полков казаковской дивизии и несколько групп разведчиков, прикрываясь интенсивным огнем артиллерии, должны прорваться к вражеским окопам, вскрыть и засечь систему огня и захватить пленных.

Долго, нудно тянулось время, пока, наконец, не дошли до штаба сведения: о наступлении противник не подозревает, система огня не изменена, обнаружены лишь новые огневые точки, но никакого движения и перестановок воинских соединений не произошло. По-прежнему действовал строгий приказ гитлеровского командования: любой ценой удерживать обороняемые позиции.

— Эка, удерживать! Это еще бабушка надвое сказала, — с усмешкой прокомментировал последний пункт разведывательных данных подполковник Назаров. Он взглянул на часы. — Внимание! По местам.

На КП все будто вскипело, но тут же и замерло. Машина управления боем была готова к работе. Командир полка опять взглянул на часы и поднял правую руку.

— Залп!

Одновременно с залпом полка «катюш» загрохотала вся артиллерия ударной армии.

У Дениса заныли барабанные перепонки, стало подташнивать. Но ликование в душе было так велико, что через минуту исчезли все болезненные ощущения.

Наступление, наступление!

Огонь был открыт ровно в восемь часов утра. Прошло полчаса, а грохот продолжался, не ослабевая. В бинокль была видна вздыбленная огромной разрушительной силой земля. Линия обороны противника утонула в огне, желто-черном дыму и густой едкой пыли.

Неужели человек в состоянии выйти живым из такого ада?

Прошло полтора часа.

Грохот артиллерии усилился. Сначала начальник оперативного отдела Зонов, потом подполковник Виноградов, а за ним и Чулков зажали ладонями уши, казалось, взорвется голова.

Командир полка снова посмотрел на часы и медленно начал поднимать руку.

«Ага, конец артподготовки», — догадался Денис. Ракетная артиллерия обычно начинала артподготовку и заканчивала ее залпом из всех имеющихся установок.

— Залп!!! Залп!!!

Взвыли, заскрежетали ракеты, сверкающими молниями пронзавшие пространство.

Гром отдалился: артиллерия перенесла огонь в глубину обороны. Все в блиндаже прильнули к биноклям и стереотрубам. У Дениса от восторга подкатил к горлу комок. Даже издали было видно, какая мощная сила устремилась к траншеям врага. И вот издали донеслось:

— А-а-а!.. Ра-а-а!..

Солдаты достигли заветного рубежа, за которым следили столько месяцев, сбили, смяли оборону врага и пошли крушить тылы.

Из «радиорубки» (отгороженного плащ-палаткой отсека в блиндаже) раздался громкий смех радиста-молдованина. Хохот был неудержимей, захлебывающийся.

— Ой, не могу, ха-ха-ха!.. Товарищ гвардии подполковник! — проговорил радист. — Тут румын открытым текстом… Послушайте.

— Переводи, все равно не пойму.

Назаров весело блеснул глазами в сторону радиста, не отрываясь от стереотрубы.

— Слушайте: «Помогите! Помогите!.. Все у нас разбито. Тут каждую минуту можно умереть… Нет никакой связи с подразделениями. Все бегут… Стой, стой, мерзавцы!» Слышу три выстрела, товарищ подполковник. И опять. «Господи! Господи, спаси нас! Русских целый миллион…»

В блиндаже дружно расхохотались. От удовольствия кто-то хлопал себя по бедрам. Уморил, уморил радист!

— Вот еще, товарищ подполковник. «Немедленно шлите помощь. Дороги даже секунды…» Орет благим матом. «Пощадите! Я сдаюсь!» Это наши, наверное, достали. Треск… Рацию, дурни, в щенки, прикладом, наверное…

— Привет тому прикладу! — воскликнул Денис.

Смеялись уже не потому, что было смешно, а оттого, что душа ликовала.

Победа! Это была победа.

К десяти часам полку было приказано двигаться вперед. Даже не уточнили, каков конечный пункт. Было ясно: враг бежит, обстановка меняется каждые десять-пятнадцать минут.

— Даешь Прут! Вперед, гвардия!

Эти возгласы слышались из обгоняемых колонн. «Катюшников» узнали, их приветствовали, всячески выражали свое искреннее расположение.