Поседевшая юность

Солдат рванулся к нему, бросил горсть земли в лицо. Денис нажал на спуск. Грохнул выстрел. В то же мгновение Денис инстинктивно отскочил в сторону, это спасло ему жизнь. Кинжал, брошенный умелой рукой, пропорол гимнастерку под мышкой слева. Руку будто ожгло.

Чулков через силу приоткрыл запорошенные глаза, увидел Сурина и солдата, схлестнувшихся в беспощадном поединке. Враг был силен, хорошо подготовлен, но и Сурин не страдал слабостью. Стрелять было опасно — мог угодить в Николая. К тому же солдат этот был нужен живым, непременно живым.

Денис шагнул к катающимся на земле людям с намерением оглушить солдата рукояткой пистолета, но того будто пружиной подбросило с земли. Пистолет, описав дугу от удара ребром ладони сверху вниз, отлетел. Состояние ошеломленности длилось секунду. Потом наступил тот знакомый Денису момент, когда нервы и мускулы как бы сплетаются в единый узел.

Противник владел приемами самбо, но он и предполагать не мог, что кое-какие познания в этом виде борьбы есть и у Чулкова. Оставалось последнее и единственное — взять врага обманом и хитростью.

Денис сделал вид, что панически отступает. Солдат прыгнул на него, стараясь схватить за волосы. Этого и ждал Чулков. Завладев рукой врага, он изо всех сил рванул его на себя, перебросил через голову и вывернул руку, заломив ее за спину.

Солдат дико взвыл. Этот его звериный вой был слышал даже сквозь оглушительный рев пролетевших над головой «юнкерсов». На этот раз самолеты не сбросили бомбы и вскоре скрылись за туманной дымкой горизонта.

— Николай! Ремень скорее!

Диверсант, превозмогая боль, пытался сбить Чулкова ногами. Но теперь он был не страшен. Пришлось придавить мощную шею врага каблуком.

Подоспел Сурин.

— Ах, ты гад! Грозил мне вспороть живот!..

— Вяжи, как можно туже. Не жалей!

— Пощадите… Пощадите, братцы. Я же свой. Свой я! О-о-о!

— Да неужто кровный брат?! — заорал Сурин. — А кому же ты сигнальчиками титикал?!

— О-о-о! — раздался почти волчий вой в ответ. — Меня заставили. Заставили-и! А-а-а!

Наконец, связали, усмирили врага, применив немалые к тому усилия. Он затих. Чулков отыскал пистолет и только тут обратил внимание на слова Сурина.

— О каком таком титиканье говоришь?

— Понимаешь? Сам видел, как тип этот подавал сигналы «юнкерсам»… Ти-ти-ти… Ах, гад!.. Попался… Выследил я тебя. Теперь у нас потитикаешь.

Он говорил, утирая кровь с лица, и одновременно рыскал глазами по земле.

Вспомнил и Чулков о коробочке в руках солдата.

— Нашел! — раздался из зарослей кукурузы торжествующий крик Сурина. — Нашел его штуку!..

— Давай сюда. И подними кинжал.

Николай торжественно передал радиомаяк Чулкову. С виду обыкновенный карманный фонарь. И не поймешь, как его открывать. Повертев в руках незнакомый предмет, Денис сунул его в карман.

— Специалисты разберутся. Потащили субчика.

3

Вражеского агента — а в том уже не было сомнения — доставили к Назарову. Выяснилось, что к полку он отношения не имел. У него нашли документы на имя Стрельникова. Солидные были бумаги. Работник штаба армии. Связист. Пользовался правом свободного передвижения. Документы, как и предполагали, оказались липовыми.

Агент заговорил сразу же. Он упал перед Назаровым на колени и, басовито воя, захлебываясь словами и слезами, запричитал:

— Я все… все скажу. Пощадите! Детями своими молю.

— Много их у вас? — спокойно и внешне как бы вполне доброжелательно спросил командир полка.

— Пятеро. И все мал-мала меньше.

— Где живут? Адрес.

Агент стал рассказывать. Он попал в плен еще в сорок первом. Содержали его в концентрационном лагере. Потом послали в специальную школу. Разумеется, с его согласия. Так как до сдачи в плен Гальский (такова была истинная фамилия диверсанта) служил в артиллерийском полку, его стали готовить на сбор разведывательных данных, нацеливаясь на гвардейские минометы. О «катюшах» немцы почти ничего не знали. Сведения были самыми общими, путаными и очень страшными. С того дня, когда был дан первый залп под Оршей, уничтоживший все и вся на этой крупной железнодорожной станции, не отпускал гитлеровцев страх перед «катюшами».

Гальскому не удалось собрать сколько-нибудь серьезных сведений о мощном оружии Красной Армии. Но с него требовали информацию и требовали жестко. Агенту пришлось информацию «брать с потолка». По его, Гальского, мнению такие же фальшивки посылали и другие агенты. Из-за одной из таких «информаций» у него вышла крупная неприятность. Абвер забросил в район действия Гальского «ревизора», и агент едва не поплатился жизнью. Вот тогда ему и поручили заняться диверсией, снабдив специальным радиомаяком, чтобы наводить с его помощью самолеты на батареи «катюш».

Диверсант следовал за полком по пятам. Он старался завязать знакомства, войти в доверие к кому-либо из гвардейцев. Однажды Гальский попросил шофера подвезти его к одному из дивизионов полка. Они разговорились с водителем: через минуту-другую, когда они вышли из машины, солдат сорвал с плеча автомат и решительным тоном приказал: «Руки вверх».

Пришлось применить кое-какие приемы, которым его обучили в разведшколе.