Портрет Лидии

- Вы - его единственный ребенок. С чего такая срочность с завещанием? Вы и так унаследуете все.

Такого трагического взгляда видеть ему еще не доводилось. Потом она отвернулась, очаровательная головка поникла.

- Так вы не понимаете? - прошептала она.

Чтобы показать, что он - много чего повидавший мужчина и, опять же, почти что сертифицированный солиситор, Артур тут же ответил, что понимает, конечно, понимает, но... и замолчал, ожидая ее объяснений.

- Я не хотела вам говорить, - шептала она. - Я хотела сохранить мой маленькую тайну. Но, разумеется, у меня не может быть секретов от моих друзей. Видите ли, Артур, я - его дочь, но... неужели я должна это говорить? - и она затравленно посмотрела на него.

- Ага! - он наконецто понял. - Вы хотите сказать... он так и не женился на вашей матери?

Она печально вздохнула.

Артур поднялся.

- Я - дурак, простите меня. Я только возьму пальто.

Едва он исчез за дверью спальни, она посмотрела на часы. До восьми вечера оставалось ровно тринадцать минут.

По пути они практически не разговаривали. Когда плохо освещенные улицы сменились густой чернотой полей и зеленых изгородей, она спросила, не страшно ли ему ездить на автомобиле. "С вами - нет", - ответил он. Лидия на мгновение сжала его руку. "Я - хороший водитель, и в этот час дороги практически пустынны". Переполненный счастьем, он действительно не испытывал страха. Раз или два у него екнуло сердце, но ее уверенная улыбка, ее короткие извинения вновь возвращали ему прекрасное настроение. Они проскочили деревню. "Бартон Лэнгли, - прокомментировала она. - Половину проехали". Тут он взглянул на часы. Самое начало девятого. Двенадцать с половиной миль, пятьдесят миль в час! Лететь сквозь чернильночерную ночь на скорости пятьдесят миль в час с очаровательной девушкой за рулем - вот это, сказал он себе, и есть жизнь. Он закрыл глаза и предался грезам...

- Мы прибыли. Тридцать три минуты! Но ночам быстрее я ехать не могу. Пойдемте.

Она выключила двигатель, взяла его за руку, потянула за собой. Открыла входную дверь, за которой их встретила темнота.

- Вечером отключили свет, вы должны держаться рядом со мной.

И он порадовался, что она попрежнему не отпускает его руку. Она прошли в комнату налево. Комнату мужчины, освещенную многочисленными свечами. Простая обстановка, два удобных кресла, диван, зеленые чехлы, на них - ярко расшитые подушки. Столик с изогнутыми ножками под скатертью в клетку, пожилой мужчина раскладывающий пасьянс. ОН поднялся, смешал карты.

- Дорогой, это мистер Карстерс. ОН любезно согласился приехать, чтобы помочь нам.

Мистер Клайд поклонился.

- Мистер Карстерс, я ваш самый верный, покорный слуга.

"Человек из другого времени, - думал Артур. - Весь в черном, монокль на черной ленточке (мистер Клайд уже вставил его в глаз). Длинное, бледное меланхоличное лицо, седые волосы, но глаза блестели, а протянутая рука не тряслась. И не

удивительно, отцу Лидии, наверное, не больше пятидесяти. Старили его только волосы".

- Я принесу чтонибудь выпить, - Лидия подошла к камину. - Завещание у тебя здесь, папа? Мы не должны задерживать мистера Карстерса, - она взяла подсвечник с каминной доски и вышла.

Провожая ее взглядом, Артур наткнулся на картину на стене и ахнул от изумления.

- А, вы увидели моего Коро, - отреагировал мистер Клайд, перебиравший какие-то бумаги, должно быть, завещание, на столе.

Слова мистера Клайда еще больше удивили Артура. Вопервых, он никогда не ассоциировал Коро с обнаженной натурой, во вторых, просто не укладывалось в голове, что Коро мог написать именно эту ню. Девушка сидела на валуне, вода едва прикрывала стопы. Она отклонилась назад, опираясь руками о валун, подставив лицо солнечному свету, ее глаза сверкали радостью жизни. Такая живая, такая настоящая, что, казалось, позови ее, и она повернется, одарит лучезарной улыбкой и воскликнет: "Так вы мне и нужны!" - как воскликнула Лидия, когда пришла к нему. Ибо в том, что у девушки на картине лицо Лидии, сомнений быть не могло.

Он быстро отвернулся и увидел на другой стене ту самую картину Коро, о которой упомянул мистер Клайд. Бледная, изящная фантазия, призрачный мир, хрупкий, как яичная скорлупа, рассыпающийся при прикосновении, сказочное, несуществующее видение, тогда как вторая картина бурлила жизнью, едва ли не компенсируя отсутствие в комнате самой Лидии.

- Очаровательно, - пробормотал Артур, и старик довольно хохотнул.

А Артур тем временем нашел новый повод для восхищения. На маленьком столике у окна на заложенной шахматной доске стояли расставленные фигуры, красные и черные, искусно вырезанные из слоновой кости. Никогда он не видел такой красоты. Рыцари в доспехах на конях, настоящие слоны. Те, кто сидел за доской не играли партию - вели сражение. Он задался вопросом, а сколько понадобится времени, чтобы привыкнуть к новым фигурам. И как это отразиться на уровне игры. Ему ужасно хотелось сыграть с мистером Клайдом.