Порт-Артур (Том 2)

Как только получила ваше письмо, бросилась в штаб, попросилась на фронт не пускают, пошла на Залитерную к Медведю. Тут и он зашевелился и приволок меня прямо сюда! - быстро говорила девушка, вглядываясь в лицо Рашевского.

- Хоть я и Сереженька, но не тот, какой вам нужен, - тихонько освободил свою руку подполковник.

- Ах, извините, я совсем голову потеряла от волнения! Я думала, считала... не увижу. - И Варя неожиданно громко всхлипнула, уцепившись на сей раз уже за Звонарева.

- Успокойтесь, милая Варя, ведь все обошлось благополучно, - тихонько гладил припавшую к его груди девушку прапорщик.

Рашевский и Борейко из деликатности пошли вперед.

- Вы должны немедленно, сегодня же, сейчас же уйти с этого проклятого форта, иначе я совсем рехнусь! Слышите, Сергей Владимирович?

- Мне разрешают завтра отлучиться отсюда на один день.

- Нет, вы не должны, не смеете возвращаться сюда, я этого не хочу, вы должны пожалеть меня. Я пойду к Кондратенко и попрошу за вас, откажет брошусь перед ним на колени и не встану, пока он вас не отпустит отсюда, быстро бормотала Варя.

- Лучше вам не вмешиваться в это дело. Как только минная галерея будет окончена, меня отпустят на Залитерную.

- И опять пошлют в какое-нибудь пекло...

- Весь Артур сейчас в таком же положении. Побольше спокойствия, Варюша.

Завтра я буду на Залитерной, приходите и вы туда. Поговорим обо всем, уговаривал Звонарев девушку. - Ну, будьте молодцом. Нас, верно, уже ждут.

Миновав казармы, они прошли в офицерский каземат. Тут они застали Борейко, Рашевского и Рязанова. Последний был смущен и взволнован - Прапорщик меня неверно понял, тут явное недоразумение, смею вас в этом уверить, - бормотал он. - Вот и ваши сто рублей нашлись, они случайно завалились в ящике стола, проговорил Рязанов, протягивая деньги. - Теперь, кажется, все на месте?

Звонарев сухо поблагодарил его.

- Поскольку все здесь улажено, можно двигаться и домой, - стал собираться в обратный путь Рашевский.

- И мы с вами, - присоединились Борейко и Варя.

- Сергей Александрович, а здесь нельзя устроить перевязочный пункт, как у Авророва? - спросила Варя.

- Отчего нельзя - можно. Но кто за это возьмется?

- Я...

- Тогда нельзя, - решительно ответил Рашевский.

- Это почему? - вскинулась Варя. - Я, то есть мы с Сергеем Владимировичем, оборудовали пункт номер два у Залитерной, и нас даже Кондратенко похвалил.

- Нельзя потому, что вы при каждом разрыве снаряда или бомбы будете бросать раненых и бежать разыскивать Сергея Владимировича, - ответил Рашевский. - Он тоже будет беспокоиться о вас.

- Он обо мне и не думает! Если бы это было так - он не согласился бы пойти сюда на минную работу.

- А записку забыли? - опросил Звонарев.

- Один раз в счет не идет...

Звонарев и Рязанов проводили гостей за мост и вернулись в каземат.

Мокриевича уже не было. Карамышеву было дано задание организовать вылазку, и он, пользуясь темнотой, пытался найти наиболее удобный путь для выхода с форта.

- Надеюсь, вы на меня не в претензии, Сергей Владимирович, за те небольшие шероховатости, которые сегодня имели место, - проговорил Рязанов, почувствовавший необыкновенное расположение к прапорщику после разговора с Рашевским.

Звонарев буркнул что-то неопределенное и откланялся. Он решил ночевать сегодня не в офицерском каземате, а в капонире, около места работ. Там он застал своих солдат за ужином. В бачке плавали несколько бобов и разваренная картошка.

- От такой еды никакой силы не может быть у человека. Бурда да в придачу китайская чумиза, - ворчал Блохин. - Скорей бы попасть к себе на Залитерную!

- Ничего удивительного, если солдаты болеют от такой пищи, - проговорил прапорщик.

- Мы для себя займем этот каземат, Пусть он будет нашим, артиллерийским, решил после еды Блохин. - А ну, пехтура, вались отсюда и забирай с собой всех своих вшей, - обернулся он к стрелкам, толпившимся вокруг.

- У тебя, что ль, их нет? - обиделся один из стрелков.

- Есть, как не быть, да другого фасона - артиллерийского образца тысяча восемьсот семьдесят седьмого года.

- Что же, они не кусаются, что ли?

- Нас не трогают, а пехоцких загрызают до смерти, - зубоскалил Блохин.

Утомленные за день Звонарев и Блохин задремали на охапке гаоляна, брошенной на пол. Прапорщик вспомнил Варю, ее сегодняшнее неподдельное волнение и остро почувствовал, как прочно она уже вошла в его жизнь, эта славная, так привязавшаяся к нему девушка.

"Скорее бы кончилась война, тогда можно будет и попытать счастья в семейной жизни", - со вздохом подумал Звонарев, погружаясь в глубокий сон.

Около полуночи прапорщик проснулся от холода и пошел посмотреть, что делается на месте работ. Два сапера и два стрелка под руководством Лебедкина усердно рыли колодец, углубляя галерею, и в мешках выносили землю. В забитом конце туннеля чуть прослушивались стуки японцев, ведущих подкоп.

"Надо возможно скорее выяснить направление и характер их работ", подумал Звонарев, входя в капонир. Он поделился своими соображениями с солдатами.