Порт-Артур (Том 2)

Романовский, на ходу здороваясь со стрелками, прошел вдоль окопа и поднялся на бруствер. Звонарев и Соловьев последовали за ним. Звонарев осмотрелся. Скала, на которой они находились, вдаваясь в море, делила Голубиную бухту на две части: меньшую - северную, берег которой был занят японцами, и большую - южную, оставшуюся за русскими. На стороне японцев было заметно движение. В море плавало много парусных и весельных шлюпок. На берегу суетились рыбаки, вытаскивая сети. Им помогали небольшие группы японских солдат. Несколько ближе к русским японцы косили пожелтевший гаолян, тут же рядом паслись лошади.

- Картина совсем мирная, - заметил Звонарев.

- Да, стреляют здесь редко. Мы экономим снаряды, а японцам стрелять не по чем - все голо и пусто. У нас здесь так мало войска, что задирать неприятеля нам не приходится.

Подошедший солдат доложил, что лошади заседланы.

- Где же мадемуазель Белая? - оглянулся Романовский. - Вы не видели сестры милосердия, что приехала с нами? - спросил он у стрелков.

- Они находятся в фанзе, в которой стоят артиллеристы, и подпоручик с ними.

Звонарев и Романовский застали Варю в разгаре операции. Она старательно обмыла нарыв и ловко вскрыла его. При этой операции солдат то и дело вскрикивал от боли, но Варя не обращала на него никакого внимания.

- Грязь у вас, господин подпоручик, поразительная. Все солдаты завшивели.

Не мудрено, что они болеют в таких антисанитарных условиях, - вполголоса отчитывала Варя молодого офицера.

Романовский молча наблюдал эту сценку. Заметив его, подпоручик забормотал в ответ что-то неразборчивое.

- Нужно сегодня же вынести и проветрить все тюфяки, а фанзу вычистить и побелить, а то у вас лошади прекрасно убраны, а люди живут по-свински, наставляла девушка.

- У кого еще что болит? - спросила она солдат.

- У меня сильно тело свербит, сестрица, - проговорил один из них.

- Сними рубашку.

Пока солдат раздевался. Варя обернулась и, увидав капитана, нахмурилась.

- Я, конечно, очень признателен вам за проделанную работу, мадемуазель, но сначала следовало бы спросить на это у меня разрешение, - заметил Романовский.

- Я сам попросил сестру осмотреть солдат. Наш фельдшер заболел, и мы лишены всякой медицинской помощи, - заступился за Варю подпоручик.

- В таком случае мне остается лишь извиниться перед мадемуазель Белой, а вам указать, что добровольные сестры не располагают знаниями даже ротного фельдшера.

- Я сдала фельдшерский экзамен, работаю в госпитале и знаю наверняка много больше, чем ваши ротные "эскулапы" - сердито отозвалась Варя.

- Опять неудача, - деланно засмеялся Романовский. - Еще раз извиняюсь. Вы клад: ездите верхом, как Брунегильда, лечите не хуже самого Эскулапа и воинственны не менее Афины Паллады!

Путь до Шаньятоу был проделан без приключений.

Романовский разговаривал с Соловьевым, а Звонарев с Варей ехали сзади.

- Терпеть не могу этого задаваку: "Я начальник отряда, потрудитесь меня слушать, я предупреждаю", - передразнивала Варя Романовского. - Папа-генерал и то так не разговаривает со своими подчиненными. Давайте отстанем от них совсем или поедем другой дорогой.

- Мне неудобно. Я ведь командирован в его распоряжение.

Варя вздохнула и замолчала.

Соловьевская горка, как ее называли по имени командира оборонявшей роты, оказалась полевым укреплением усиленной профили с двумя рядами проволочных заграждений и прочными блиндажами для стрелков. На флангах стояли два пулемета, а несколько сзади, около деревни, находилась скорострельная пушка.

С этой позиции открывалась огромная панорама от Голубиной бухты на западе до горы Высокой на востоке, то есть на протяжении почти восьми верст. Прекрасно были видны японские тылы в районе Высокой. И Звонарев с удивлением заметил, что японцы успели уже взобраться почти до половины горы.

- Однако они времени даром не теряют, - проговорил он, указывая на неприятельские траншеи.

- Зато мы о них совсем не думаем. Будь у нас здесь хотя бы две старые шестидюймовые пушки, никогда японцы не смогли бы не только взять, но и приблизиться к Высокой. Прошу вас обо всем этом довести до сведения вашего начальства, - ответил капитан.

Проходя мимо группы солдат-стрелков, капитан неожиданно велел некоторым из них раздеться. Поеживаясь от свежего ветра, стояли голые люди. Осмотрев их, Романовский брезгливо потрогал заношенное грязное солдатское белье, кишевшее вшами.

- Мадемуазель Белая кое в чем права. Вши и грязь могут оказать большее влияние на длительность обороны крепости, чем все осадные батареи, вместе взятые. Поэтому борьба с ними не менее важна, чем с японскими шпионами и пушками. Господин штабс-капитан, намотайте эго на свой длинный ус.

Прозябшие солдаты поспешили натянуть на себя одежду, вполголоса ругая начальство.

Уже вечерело, когда офицеры вернулись в деревню, где оставалась Варя.

Увидя Звонарева, она торжественно потрясла объемистым мешочком.