Порт-Артур – Токио

Перештормовав сутки, к гавани подошли около 10:00 следующего дня. Погода несколько наладилась. Волнение в открытом море было уже не выше трех баллов при видимости порядка пяти миль. С учетом возможного минного заграждения, впереди артиллерийских кораблей были поставлены прорыватели. Следуя за ними, три крейсера, а именно «Рион», «Днепр» и «Ангара», по высокой воде прошли островным проливом к порту и, выйдя из-за мыса Карума, около часа обстреливали причалы, оказавшиеся в порту два небольших каботажных парохода и несколько парусников-джонок. Пароходы и три парусника в итоге затонули. Еще одна шхуна сгорела на плаву, а две другие сподобились стать на мель. Добивать их не стали из-за ухудшавшейся видимости: вновь пошел дождь. На берегу были разрушены и местами горели склады.

По возвращении ударной группы мы быстро построились и, никого не встретив, удалились в сторону Японии. Затем, уже в сумерках, легли курсом на пролив Крузенштерна. Теперь ничто уже не отвлекало наш отряд от выполнения основного задания. После ужина офицеры штаба крейсерского отряда и нашей флотилии по приглашению контр-адмирала собрались у него в салоне, дабы в последний раз обсудить все пункты нашего плана, высказать все возможные сомнения и вопросы, дабы коллективно их разобрать.

Конечно, то, что предстояло одновременно с нами сделать главным силам Тихоокеанского флота у Токийского залива, было, несомненно, куда более сложным и масштабным предприятием. Однако по дерзости и риску задача, поставленная отряду контр-адмирала Егорьева, была в своем роде уникальна.

Нам предстояло атаковать главную базу вражеского флота, прикрытую береговой артиллерией, боном и минным полем. Напасть на базу, в которой находилось минимум два новейших броненосца и пять броненосных крейсеров, не считая судов меньшего размера, от бронепалубного крейсера до миноносца. Сделать это должны были двадцать восемь моторных катеров и два символически вооруженных транспорта, чьим тыловым обеспечением были семь вспомогательных крейсеров, едва ли способных устоять всем скопом против одного приличного бронепалубного крейсера.

Зная, что будет совещание у адмирала, я еще до обстрела Порта Лазарева вызвал на флагманский «Океан» командиров 2-го и 3-го дивизионов моей флотилии – лейтенантов Вырубова и Гаршина. В состав каждого из наших трех дивизионов входило по девять катеров типа «КЛ». Первый предстояло повести в бой мне. Как любят говорить военные профессионалы, «каждый солдат должен знать свой маневр». Для этого и разрабатываются оперативные планы, и важнейшим материалом к их составлению служит опыт предыдущих операций сходного назначения. Но применимо к нашему случаю об особом богатстве такого опыта говорить, увы, не приходилось.

Если вынести за скобки события американской гражданской войны и подвиги наших катеров на Черном море и Дунае в войне с турками, то остается ночной бой японских миноносцев против укрывшейся в Вэйхае китайской эскадры адмирала Тинга. История же текущей войны с Японией к этому моменту дала лишь два эпизода, несколько подобные тому, что предстояло нам. Это атака японских контрминоносцев на нашу артурскую эскадру в первые часы войны, опять же ночная, и атака на гавань Осаки отряда контр-адмирала Беклемишева. По аналогии с последней штабом флота при участии офицеров флотилии торпедных катеров и было принято решение на проведение операции «по-зрячему», при свете дня.

Причина такого решения базировалась на нескольких моментах. Во-первых, мы тривиально не знали, где именно находятся наши цели. Ведь кроме собственно базы Сасебо конфигурация залива включала в себя ряд заливов поменьше и как минимум две известных якорных стоянки. Обшаривать все это в темноте, не видя, прикрыты ли корабли сетями и бонами, рискуя выскочить на случайный камень на тридцатиузловом ходу? Да, вести по нам прицельный огонь будет несоизмеримо труднее. Но вероятность уверенного поражения целей снижалась до уровня, ставящего под сомнение сам смысл операции.

Во-вторых, попадание в наши катера, входящие в залив на высоких скоростях, снарядов с береговых батарей было возможно лишь случайное. Причина – отсутствие на их вооружении скорострельных орудий. Батареи эти располагались в двух группах. Первая – на южном мысу при входе в залив из открытого моря. В ее составе имелись по восемь 280-миллиметровых гаубиц и 240-миллиметровых пушек производства Осакского арсенала, шесть пятидюймовок французского производства с длиной ствола в 30 калибров и восемь крупповских 90-миллиметровок.

Вторая непосредственно прикрывала вход в базу Сасебо. На ее вооружении были весьма грозные для больших кораблей шесть шнейдеровских 240-миллиметровок, четыре осакские гаубицы калибром в 280 миллиметров, шесть крупповских в 150 миллиметров и двенадцать 90-миллиметровых пушек.