Пороки и наваждения

Как минимум в одном отчете говорится о больном, который, воодушевившись перспективами этого метода лечения, принялся усердно изучать контрапункт и гармонию. Теперь при первых признаках Chorea он напевает контртему такой точности, что спазмы ограничиваются легким сокращением мышц.

V

Мы бесцельно блуждаем от тома к тому, Максимо, как я и задумал: я хотел познакомить тебя с Энциклопедией и ее содержимым. Однажды тебе стоит прочесть ее от начала и до конца. Это поучительное занятие. Статьи Энциклопедии выстроены в строгую иерархию. Первый уровень основывается на анатомии, второй — на патофизиологических механизмах, следующие — на незначительных деталях, связанных с каждым отдельным классом недугов.

Далее уровни утончаются, так что в конце концов болезни, описанные на соседних страницах, отличаются друг от друга лишь мельчайшими нюансами. Если читать Энциклопедию от начала до конца, осознаешь, что все известные человеку болезни суть часть единой бесконечной последовательности. Или что каждый недуг — лишь грань великого и ужасного заболевания.

Начиная обучение в Библиотеке, Максимо, обращай внимание на такие вещи. Старайся понять структуру Библиотеки, а не просто запомнить ее категории. В этом и заключается разница между просто компетентным библиотекарем и великим.

Hypersomnia fatalis

Подозрения на Hypersomnia fatalis[29] возникают, когда пациенты, страдавшие неизлечимой бессонницей, вдруг начинают спать глубоко и спокойно ночи напролет. Сон исцеляет их усталость, у больных проходят черные круги под глазами, выпрямляются сутулые спины. Они оставляют таверны, где некогда пили сонные напитки, отчаянно надеясь забыться, переулки, в которых они тосковали об утраченной любви, мертвенный свет фонарей, под которыми они пересчитывали булыжники мостовой. Они возвращаются в кровати, некогда бывшие свидетельницами их мук, и скрип, который мешал им заснуть, ныне их убаюкивает.

Им снится точная копия мира, в котором они живут наяву. Жизнерадостные, отдохнувшие, они посещают его веселые таверны, пьют за здоровье своих соотечественников, прогуливаются по его великолепным бульварам, обольщают новых возлюбленных, сидят в мягком свете луны и считают мерцающие звезды. В царстве грез они в полной мере наслаждаются всем тем, что ускользает от них наяву.

По мере развития Hypersomnia fatalis потребность в освежающем сне распространяется за пределы ночных часов. Когда настает утро и прогулкам больных в мире снов приходит конец, пациенты воображают, как засыпают, преклонив голову на подушку, и пробуждаются в мире дневного света. Им не терпится поскорее выбраться оттуда, вновь очутиться в ласковом царстве ночи. Долгие месяцы они продлевают ночи и сокращают дни; в конце концов дни обращаются в ничто, и больные навеки погружаются в сон. Вскоре их тела, совершенные в краю мрака, но неухоженные в краю света, перестают функционировать.

Группа сомнологов-вольнодумцев настаивает на том, что термин Hypersomnia fatalis неверен. Они утверждают, что больные этим недугом по-прежнему страдают от бессонницы, просто меняют мир, лишивший их сна, на тот, где им не хочется спать. Они пробуждаются в мире грез и с удовольствием в нем живут, не испытывая желания уснуть и проснуться в кошмаре дня. Эти сомнологи отвергают эпитет fatalis. «Мы лишаем их царство грез преимуществ, которыми наделяем наше собственное царство яви, — пишут они, — а это высокомерие. Мы, те, кто ходит при свете дня, не сочли бы умершим того, кому приснилось, что он испустил дух. Так почему бы не распространить эту любезность на грезящих?»

Empathia pathologica

Больше всего Empathia pathologica известна, пожалуй, благодаря сектам, возникающим среди страдающих от этого недуга, хотя большинство больных ведут ничем не примечательный образ жизни. Ведомости Центральной библиотеки, хранящие сведения о случаях этой болезни, за последние годы существенно потолстели — возможно, в силу того, что заболеваемость растет, но, скорее всего, потому, что врачи научились лучше ставить диагноз и уже не путают этот недуг с другими, более обыденными эмоциональными расстройствами.

Пациенты с Empathia pathologica отличаются пагубной восприимчивостью к чужим настроениям. Под влиянием тех, с кем они общаются, их эмоциональное состояние резко меняется. Толпы людей причиняют им сильнейшие страдания, заставляя больных переживать весь спектр эмоций, однако в малочисленных группах они способны научиться контролировать свои чувства, подавлять потоки эмоций одних и снижать интенсивность чувств других. С опытом к ним приходит умение ловко и точно сосредоточивать свою болезненную эмпатию. Впрочем, до конца избавиться от нежелательного вмешательства им так и не удается. Лишь в полном одиночестве, вдали от всех, пациенты с Empathia pathologica могут быть уверены, что радость и печаль, которые они переживают, действительно их собственные.