Порча

– Мы пойдем в подвал, – шагая по скрипучим половицам, Паша поверить не мог, что именно он и предложил эту дурость. А Руд, с шутками и прибаутками, легкомысленно согласился.

Перья инея на стеклах складывались в одинаковые морды. Паша старался не смотреть.

Сегодня он приготовил для мамы ужин. Пожарил картошку и курицу.

– Сынок, что на тебя нашло?

– Это в честь каникул. – Паша зорко следил, как мама ест.

– Горьковато, – сказала она, принюхиваясь к мясу.

– Специи. Так должно быть. По рецепту.

– Да? – Мама ела из уважения к его труду. Он надеялся, что защитил ее от распыленного в воздухе зла, от вылупленной луны над крышами. Надеялся, что Марина спокойно спит в своей постели, а утром он навестит ее и скажет: «Все кончено. Мы победили».

Как только возня в маминой комнате прекратилась и погас ночник, он выбрался во двор через окно. Прихватил соль, пластиковый шланг, удлинитель и воронку. У холма встретился с напарником.

Руд позаимствовал папину дрель. Просверлить бетон, найти тайник Стопфольда и залить раствором или засыпать кристаллами – чего уж проще?

Проще умереть во мраке.

Вариант, что вазу уже вынули из стены, они не рассматривали. Как и миллион иных вариантов.

Школа булькала водопроводом, журчала кранами, гудела сквозняками. В тире что-то отчетливо шуршало. Паша нашел розетку и подсоединил удлинитель. Свернули к желтым дверям, разматывая провод, как нить Ариадны из зачитанной книги «Мифы Древней Греции».

– Надо взорвать паровой котел, – сказал Паша.

– В школе нет паровых котлов. – Руд отпер замок. Подвал пах так же, как дом Курлыка. Выпечкой, тмином, конфетами. Щелчок, и лампа загорелась в решетчатом кармашке.

– Это из «Сияния», – сказал завороженно Паша. – Так Джек Торренс уничтожил «Оверлук».

– «Оверлук» не взрывали, – возразил Руд.

– У Кубрика – нет. А в книге и ремейке – очень даже взрывали.

Трубы справа обросли бородами тьмы. Шкаф, в котором прятался Паша в сентябре, распахнул створки, приглашая. Парты валялись на пути.

– Попробуй не написать об этом роман, – пробормотал Руд, смахивая паутину, – я ради твоего романа сюда поперся.

– Ты будешь главным героем, – сказал Паша, вглядываясь в темноту.

Руд расчехлил дрель, насадил впечатляющих размеров сверло. Его руки дрожали. Ему тоже было страшно – почему-то это осознание утешило Пашу. В сентябре они не ведали, что прячет чертов подвал. А сейчас отяжелевшие ноги противились, примерзали к полу. Скулы сводило, бурлили желудки. Вечером Паша трижды садился на унитаз, и причина не в глауберовой соли. Не только в ней.

– Дай хлебнуть. – Руд захрустел бутылкой, приложился к горлышку. – Начинаю привыкать, – добавил он, утерев рукавом губы.

Прошлой ночью оба спали как убитые. В кои-то веки без кошмаров. И Марина сказала днем, что чувствует перемены к лучшему. Соль работала, будто меловой круг из «Вия» защищала от происков джинна.

Желтый предмет привлек внимание Паши. Аккумуляторный гвоздезабиватель лежал среди хлама. Паша оплел пальцами рельефную рукоять.

– Готов?

– Нет, – сказал Паша.

– В бой.

Они зашагали мимо парт. Паша вообразил морду Зивера, голодную трещину рта. Что если там будут трупы? Распотрошенные тела Игнатьича, Рязана, исчезнувшей проститутки…

Шаг… еще шаг…

Сперва Паша решил, что это распахнутая пасть Зивера, черная и бездонная. Он, прищурившись, понял – с облегчением, с выдохом – их опередили. Лицо пропало.

Вместо него в стене зияла метровая дыра. Громоздились куски бетона и осколки кирпичей. Пробоина внутри имела цвет запекшейся крови, цвет кладки особняка.

Костров или другой прихвостень Зивера вытащил вазу.

Им остается вернуться домой несолоно хлебавши. Зато живыми.

– Можно, конечно, обыскать школу. – Руд поковырял сверлом бетонные края зева. Там, в гнезде, джинн отмотал стодвадцатилетний тюремный срок.

– Ничего мы не найдем, – понуро ответил Паша. В нем конфликтовали голос разума и неуемное желание совершить Поступок – с большой буквы «П» – доказать Марине, что он мужчина.

– Идем, – сказал Руд, – пока…

Лампочка погасла. Паша почувствовал нутром, что это случится, за секунду до кромешной тьмы. Так он предугадывал появление маньяка в триллерах.

Тьма захихикала. Оглушительно хрястнула дверь, закрываясь. Что-то пронеслось в полуметре от Паши, колобок, пахнущий корицей.

– Руд! – Паша тыкал вслепую стволом нейлера.

Товарищ отозвался сдавленным криком. Маленькие ножки затопотали совсем рядом. Карлик не сдох, осы склеились заново в землистую плоть. Или карликов было много, тысячи уродцев тут, внизу.

В левой руке Паша до сих пор сжимал провод удлинителя. Пуповина вела к выходу, и он поковылял, наматывая провод на кулак. Правой рукой, гвоздометом, размахивал, отгоняя врага.

По щекам текли слезы. Череп словно окольцевали свинцовым обручем. Маленький заблудившийся мальчик плутал во мраке, но мрак был безграничным и окончательным. Мрак сопел и царапал когтями бетон.