Попытка возврата

Март сорок пятого у меня ассоциируется именно с гаоляном, песней «Высокое небо Хингана» и японскими камикадзе, атакующими нашу технику с минами на бамбуковых шестах. А также всепроникающей пылью… Но, наверное, самая яркая картинка той войны — это то, как огнем главного калибра «Калинина» сдуло с припортовой площали Пусана целую роту солдат противника, которые с истошным криком «Банзай!» выперлись прямо под стволы. Точнее говоря, выскочили они не просто так, а с целью захватить транспорт, который стоял на причале и, выгружая оружие, готовился принять на борт раненых. Японцы же, накопившись за домами, рванули в атаку. Впереди, как и положено, бежал офицер с уставным мечом в руках, а за ним густая толпа солдат с винтовками. Я думаю, они рассчитывали быстро сломить сопротивление взвода прикрытия и, прорвавшись на причал, обезопасить себя от огня кораблей поддержки. Других вариантов у них не было, так как не увидеть громаду крейсера, стоявшего в паре километров от берега, они просто не могли… Но на «Калинине» моментально среагировали (видно, заранее просчитав такую возможность), после чего его орудия сказали «Ф-ф-ухба-н-нг-г»!!! И в общем-то всё — живых на площади не осталось. Да и сама площадь, как бы так помягче сказать, — значительно расширилась…

А еще при воспоминании о войне на востоке перед глазами стоит недоуменно растерянная физиономия Змея, который первый раз в жизни наткнулся на представителя японского дворянства при полном параде. А если говорить точнее, то на Женьку напал какой-то хмырь, выряженный в средневековые доспехи. И, как доложил удрученный Козырев, когда я высказал претензию о том, что противника надо брать живьем:

— Товарищ полковник. Этот недоделок из-за фанзы на меня с саблей прыгнул. Ну я от удара ушел и в ухо его слегка приголубил. Кто же знал, что он такой хлипкий окажется? Сразу взял и помер… — И, в смущении трогая носком сапога свежий труп, добавил: — Судя по прикиду, точно — сумасшедший. Вон сколько железяк на себя нацепил. Хотя, с другой стороны, вроде и псих, но сабля-то какая острая… И хатимаки[57] на голове…

Я, забирая у Змея трофейное холодное оружие, пояснил:

— Это не сабля, это меч. Катана называется. Хотя… — Оглядев поблескивающую полоску стали, которая формой несколько отличалась от виденных мною в фильмах японских мечей, поспешил добавить: — Может, и нет, я в них не разбираюсь. Но не сабля — точно. А завалил ты, похоже, самого настоящего самурая. Я точно такого же на картинке видел. Только тот в шлеме был.

Змей удивился:

— Ого! Интересно, а для чего он так оделся? И чего ему вообще надо было?

Я хмыкнул:

— Ну, чего он хотел, предположить не мудрено — росиадзину[58] башку снести. А вот почему в таком виде рассекал… Хм, если бы ты поменьше своими грабалками махал, то можно было бы узнать точно. А теперь — фиг его знает. Может, действительно крыша поехала. А может, от отчаяния. Увидел, что армии Страны восходящего солнца капут настал, надел дедушкины доспехи и выперся на улицу. На свой, так сказать, «последний и решительный бой»…

Козырев покачал головой:

— Странные они какие-то. Я бы на его месте нормальное оружие добыл и партизанить ушел. Или в крайнем случае засел бы на пагоде с пулеметом и показал врагам «козью морду». А этот…

Философски пожав плечами, я ответил словом из популярного анекдота:

— Азия-с…