Попытка возврата

М-да… все предусмотрели… Вот жуки! Да и этот Карл Густав не хуже! Меня при взгляде на вальяжного даже сейчас немца не покидало ощущение, что он один черт что-то недоговаривает. Ну не считает «язык» сидящего перед ним офицера достойным того, чтобы рассказывать ему все и сразу. Хотя, конечно, человек, обладающий такой властью и отчитывающийся только перед высшими руководителями рейха, имеет столько тузов и козырей в рукавах, что я для него — мелочь пузатая. Даже невзирая на то, что фриц знает, что я — из спецгруппы ставки. Ну и черт с ним! Хвастаться своим реальным положением перед сидящим гитлеровцем точно не буду, тем более что основательно и вдумчиво его трясти начнут только в Москве.

А сейчас Вельдберга можно оставить в покое. И даже более того — сдувать с него пылинки, чтобы штандартенфюрер, не дай бог, не простыл или каких-нибудь коликов у этого хмыря не приключилось, а то мне будет очень больно об этом вспоминать. Серега лично голову открутит и не поморщится…

Поэтому лучше всего будет отвезти ценного немца в госпиталь, а потом накормить обедом, чтобы не зачах. Кстати, про госпиталь это я правильно вспомнил. Хоть здешний санинструктор и говорил, что рана неопасная и заживает хорошо, но если вдруг будут осложнения, с меня спросят так, как будто этого Карла я сам подстрелил и помощь не оказал.

Решив так и сделать, я позволил немцу лечь на койку и, оставив с ним ребят, пошел на улицу. Там вовсю продолжали кипеть погрузочно-разгрузочные работы. Народу, кстати, тоже прибавилось — за каждой парой бойцов, тащивших ящик, теперь следовал как минимум сержант НКВД. На меня — чумазого, небритого, с ободранным подбородком и странной походкой — новоприбывшие косились с подозрением, но пока никто не пытался схватить непонятную личность. Показав неприличный жест наиболее пристальным глядельщикам, я закурил и, усевшись на бордюр, принялся крутить головой в поисках наших машин. И тут ко мне подскочили Гек со Змеем. Женька шествовал, держа руку подальше от тела и с брезгливой миной таща грязный вещмешок, а Леха, который рысил налегке, добежал до меня первым и сразу начал с претензий:

— Илья, куда вы все делись? Мы тут уже минут двадцать крутимся, но никто толком ничего не говорит. Какой-то подполковник подсказал, что ты пошел заниматься делами, но куда именно пошел, он не в курсе. И главное — машины наши стоят, а вас нет!

— Где машины?

— Там… — Пучков махнул рукой в глубь двора: — На мойке. Водилы, пользуясь случаем, решили свои таратайки помыть. А Витька-то Пальцев что учудил!

— Что? Опять чего-то стырить для своего «козла» хотел, а его поймали?

— Нет. — Гек со смехом отрицательно помотал головой. — Он машину внутри помыть задумал, поэтому все из нее повыкидывал и горкой в сторонке сложил. А на самом верху — вот.

С этими словами Лешка показал на Козырева, возле ног которого лежал мокрый и грязный «сидор».

— Что — «вот»?

— Да это же тот слиток, с которым Даурен таскался! Он его в «виллис» положил, а Палец сейчас чуть вообще не выкинул. Завязки мешка намокли, развязать не получилось, чтобы посмотреть, что там, вот он и швырнул не глядя. Еще бурчал, что мы какое-то тяжелючее и грязное говно в его машину постоянно норовим подсунуть.

Хорошо, что я и так сидел… Мысль о том, что мы влегкую могли бы прощелкать килограммов десять—двенадцать золота, и о том, чем это могло обернуться, молнией пронеслась перед глазами, заставив покрыться крупными мурашками. Немного придя в себя, я поднялся и толкнул речь, начинающуюся словами:

— Вашу маман!!!

По-хорошему, конечно, ругать надо только самого себя, но это было бы неинтересно да и глупо. А так — выговорился и сразу отпустило. Мужики к моим словесам отнеслись с пониманием и слушали внимательно, не перебивая, глядя на пыхтящего командира смеющимися глазами.

После облегчения души я от греха подальше забрал драгоценный «сидор» у Змея, и как раз в этот момент во двор торжественно въехал Гусев. Быстро поздоровавшись с попавшимся на пути Рыковым, Серега нашел меня глазами и, подскочив, принялся обнимать, похлопывая по спине и приговаривая:

— Ну, Илья, ну молодец, ну порадовал! Я уже наверх… — он ткнул пальцем куда-то в небо, — доложил о твоей находке! Это же надо! И сколько там этого добра?

— Чуть больше тринадцати тонн, но не это главное…

Я хотел сказать про пленного, но не успел, так как Гусев продолжил говорить:

— Понимаю, там еще документация какая-то вам попалась, но с ней спецы разбираться будут! А вы — крутите дырочки! И от меня лично вам всем — благодарность!

Еще немного похлопав меня по плечам, Серега, неожиданно став серьезным, понизил голос и спросил:

— Я надеюсь, вы там ничего не «затрофеили»? Учти, Илья, дело будет на таком контроле, что самая мелкая вдруг всплывшая цацка может всем жизнь испортить…

— Нет, все ссыпали обратно. Я же понимаю. Единственно — вот… — Мотнув вещмешком, я расстроенно пожал плечами. — Это сразу не скинули, теперь таскаемся, как дураки с писаной торбой…